Абигайл с трудом выходила из полусонного состояния. Почему ее губы уткнулись в хлопчатобумажную ткань? Что это мерно колотит ей в висок? Или у подушки под ее головой вдруг появилось живое сердце? Вот так диво!
Она разлепила веки и прислушалась. Такое впечатление, будто приложила стетоскоп к чьей-то груди. Тук-тук… тук-тук… тук-тук… Глубоко и ровно.
Голова раскалывалась. Глаза очумело таращились на какую-то голубую ткань с белыми пуговицами. Что происходит?!
И тут Абигайл услышала голоса. Невнятное перешептывание. Будто откуда-то издалека, но голоса при этом были очень знакомы.
– А он красавчик, верно?
– О да, дорогая, да. Немного смахивает на Эмметта из «Оклахомы». Господи, когда это было! Двадцать лет назад.
– Не двадцать, а тридцать, и звали его Итен. К тому же между ними нет никакого сходства. Этот молодой человек куда красивее, хотя вид у него более потрепанный. Ой, погляди-ка, похоже, наша Спящая Красавица просыпается. Она открыла один глаз.
«Это, должно быть, сон, – подумала Абигайл. – Господи, сделай так, чтоб это было только сном». Затаив дыхание, она распахнула оба глаза. И тут же их крепко зажмурила. Она лежала на диване, ее голова покоилась на груди мистера Синклера, а блузка была полностью расстегнута.
Нет! Нет! Нет!
– С добрым утром, малышка Абаи, – в один голос просюсюкали тетушки Эмеральд и Руби.
Они стояли бок о бок и улыбались ей. Голубоглазая Руби была повыше своей сестры. Ее кудрявые волосы томатно-красного оттенка были всегда слегка взъерошены. Громоподобный голос мог бы заглушить автомобильную сирену. Эмеральд была крашеной блондинкой с огромными зелеными глазами, которые на все взирали с некоторым удивлением. Она умела добродушно улыбаться во весь рот, что придавало ребячливости ее бледному и довольно моложавому лицу. На обеих тетушках красовались яркие струящиеся одеяния из газовой ткани и множество браслетов из пластика такой же праздничной расцветки.
Абигайл пялила широко распахнутые глаза на своих тетушек, потом с тем же изумлением уставилась на спящего мужчину, в объятиях которого пребывала. Она смутно помнила, как прошлой ночью сидела с ним на диване, но ума не могла приложить, каким образом очутилась в его объятиях. Господи, в его объятиях! Слава богу, что он еще не проснулся. Она попыталась осторожно выскользнуть из его рук, но он, промямлив сквозь сон нечто невразумительное, только теснее сжал объятия.
Она едва не застонала и вымученно улыбнулась тетушкам. Те в ответ одарили ее щедрыми улыбками.
С запоздало пробужденным чувством собственного достоинства Абигайл, извиваясь ужом, стала дюйм за дюймом освобождаться из объятий босса. Бывшего босса, как тут же напомнила она себе. Когда она почти достигла цели, Кэллан тихо фыркнул и открыл глаза. В его взоре, устремленном сначала на Абигайл, а потом на ее тетушек, царило удивление.