Громкий стук в дверь разбудил леди Корделию Силлитоу. На часах было ровно восемь утра. Что могло случиться?! Что-то произошло в Брендсворде?! О Боже, неужели королю Фергюссону Пятому стало совсем плохо?! Или у мамы неприятности? Или мерзавец Вильгельм замыслил новые пакости?
В дверь снова настойчиво забарабанили, но никаких возгласов при этом не раздалось, никто не позвал леди Силлитоу по имени, не произнес слова «телеграмма».
Предполагая, что это пришла горничная прибирать в номере, Корделия легко соскользнула с теплой постели, отбросила волосы с лица и накинула на себя короткий халат, брошенный с вечера в кресло.
Подпоясавшись шелковым пояском, она подошла к двери и заглянула в дверной «глазок». Вот так дела! В коридоре стоял Александр Карпентер собственной персоной, перед ним был сервировочный столик…
Открыв дверь, она не смогла скрыть приятного удивления:
– Для меня это настоящий сюрприз! Неужели ты разносишь завтраки постояльцам отеля? А еще назвался финансистом… Ничего, мой двоюродный брат работает официантом и очень гордится своей профессией. Всякая работа важна, сам знаешь…
С мальчишеским задором Арчибальд весело произнес:
– Это моя военная хитрость, что я делаю в этом отеле! Но в данный момент мне хочется быть уверенным в том, что ты не начнешь день с чашки чая и двух соленых крекеров. Не хочу, чтобы ты сегодня свалилась от слабости на руки к другому мужчине! Я тебя страшно ревную и не желаю, чтобы в моем городе тебя обнимали и кормили другие парни.
Нетрудно было догадаться, что ее добровольный опекун шутит. Корделия уже хотела было пригласить его войти в номер, но вспомнила, что на ней лишь тонкая ночная рубашка и короткий, до середины бедер, халат, почти не закрывающий грудь. Косметикой девушка не злоупотребляла, но все равно – надо же совершить хоть какой-то элементарный утренний туалет.
Игнорируя ее молчаливый протест, он толкнул столик в номер.
– Но мне надо одеться! Надо умыться! – убеждала Корделия, следуя за ним и не видя выражения его лица.
Арчибальд-Александр подкатил столик к окну и принялся расставлять тарелки, приговаривая:
– Ты и так хорошо выглядишь. Это раз! И времени одеться у тебя нет. Это два! Яичница с беконом остынет. Три! И не говори мне, что ты не ешь все это, поскольку следишь за фигурой… Да, да! У тебя такая фигура, что беспокоиться не о чем! Я пока не все вижу, но знаю, ты обладаешь самыми стройными ногами в Филадельфии. Хотел бы я их поцеловать, но тебе это не понравится. Верно?
Он оглянулся и смерил ее фигуру таким обжигающим взглядом, что Корделия смятенно потупила глаза. Мужчины никогда не целовали ей ноги, никогда не говорили о таком странном своем желании. Глупость какая, целовать ноги!..