Статья Розенблюма под мрачным названием "Вместо панихиды" вышла в день показа телеинтервью с Леонардом Бернстайном. Тот немного знает иврит, и, возможно, заглянул в восторженную газетную рецензию на свой концерт, но вряд ли дал себе труд продираться сквозь иврит Розенблюма. Тем более что у Бернстайна другие претензии к Израилю. Осторожно, как гость, не желающий обидеть хозяев, он заговорил о некотором закате халуцианского духа. Постепенно утрачивая идеализм, страна все больше смахивает на современный мир, где никто не верит в идею — только в силу.
С этим трудно спорить. У хрупких идей в наше время мало шансов выстоять против увесистой дубины. Израиль не исключение в этом смысле.
— Вы знаете, — вдруг переменив тему и тон, сказал
Бернстайн, понизив свой прекрасный бархатный голос, которым в довершение всего одарила его природа, — все на моем иерусалимском концерте шло вкривь и вкось. Погасло электричество, оркестранты не могли разглядеть нот. Потом поднялся ветер, ноты полетели с пюпитров. С меня пот градом катил, хотя я ужасно зяб. Но дело не в этом. Дело в том, что я забыл о промокшем фраке — такое счастье нахлынуло на меня в тот вечер в Иерусалиме. Такое огромное счастье!..
Ого, Бернстайн забыл о фраке! Вот, в сущности, и все, что Израиль может предложить еврею, живущему среди антисемитов, где подчас есть роскошная опера: моменты подлинного, необъяснимого и неописуемого счастья. Не считая, конечно, родных недостатков, которые выводят из себя любого еврея, не говоря уже о свирепом старике Розенблюме.
Купчая на собственную собственность
В канун Девятого Ава телевидение показало документальный фильм о доме в Старом Иерусалиме, восемь этажей которого простираются из эпохи Второго храма прямиком в наши дни.
Точнее, как раз наоборот.
Человек выстроил себе три комфортабельных этажа из золотисто-розового иерусалимского камня, а затем начал под домом раскопки, ярус за ярусом пересекая мусор тысячелетий, пока под ногами у него не оказались камни жилища, разрушенного легионерами императора Тита при штурме Второго храма.
Человека зовут Тео Зибенберг. Судя по пяти подземным ярусам его дома, голландский еврей, бежавший от нацистов в Соединенные Штаты, а затем репатриировавшийся в Израиль, не просто состоятельный человек. К тому же он единственный еврейский богач, потративший два миллиона долларов на то, чтобы собственными руками потрогать разорванные концы истории своего народа.
Для раскопок под фундамент дома подвели железобетонный щит. Щит лег на мощные опорные столбы, которые опускали в глубину по мере того, как из-под дома выбирали грунт. Выбирали руками, чтобы не пропустить находки и не повредить их. Углубляющуюся огромную шахту опоясывали изнутри обзорными галереями. Бездетные Зибенберг и его жена завещали свой дом Государству Израиль в качестве музея. Найденные во время раскопок предметы уже сейчас выставлены в стеклянных витринах в жилых помещениях их дома. Возраст предметов древний, как история завоевателей Иерусалима. Исключение составляет ржавый ручной пулемет, которым в Войну за Независимость жители Еврейского квартала отбивались от иорданских легионеров. Пулемет лежит в витрине рядом с чернильницей иерусалимского писца, жившего две тысячи лет тому назад. А под домом, в стене у самого дна шахты, зернисто поблескивает в свете прожектора черное копье. Копье израильтянина, очевидно, погибшего при пожаре Храма. Оно обнажилось во время раскопок на срезе стены, как древнее ископаемое. Так его и оставили.