А какой урок заключен в Книге Эсфири, уже не говорит, а с пеной у рта восклицает Эльдад. Может быть, Мордехай, сам едва спасшийся от петли, понял эфемерность еврейских карьер в галуте? Может, он счел за благо побыстрей репатриироваться на родину, сколь захолустной она ни была бы? Ничуть не бывало.
Мордехай с племянницей продолжают пировать в Сузах, а в Иерусалим, как в столицу остальных ста двадцати шести провинций, отписывают приказ ликовать по месту жительства. Вчера хотели повесить, сегодня вознесли, — да здравствует сладкая жизнь при главном калифе! Сузы исчезли — Иерусалим стоит. Но события, происходившие много тысяч лет тому назад, продолжают иметь место.
Судьба еврея, особенно в двадцатом веке, сводится в общем виде к безнадежной попытке порвать с самим собой.
Еврей играет в прятки со своим Я, жонглируя укрытиями так ловко и с такой изобретательностью, как это делают только артисты так называемого оригинального жанра.
Смотрите, какая техника, следите внимательно за историей одной семьи, рассказанной в газете "Маарив".
Из Венгрии в Израиль репатриировался с женой и двумя детьми научный работник по имени Габриэль Бар-Шакед. В прошлом его фамилия была другой: он носил фамилию отца — Зикмунд. Отец, будапештский профессор истории, надо подчеркнуть, тоже не всегда был Зикмундом.
Настоящая фамилия профессора — Вейс. В двадцатых годах юный Вейс приехал в Палестину как халуц и член сионистской левой молодежной организации "Ха-шомер ха-цаир". В Палестине он работал на стройках, а также в киббуце Бет-Зера и женился на сестре ныне здравствующего иерусалимца, престарелого поэта-коммуниста Мордехая Ави-Шаула.
Связь с семьей коммуниста привлекла к Вейсу внимание английской полиции, и он с женой, покинув Палестину, вернулся в Будапешт. В войну Вейсы скрывались от немцев, избежали депортации и дождались освобождения Будапешта советскими войсками.
Как известно, после освобождения во всех странах новорожденного социалистического блока, за нехваткой преданных национальных кадров, вспыхнул поспешный роман советских властей с левонастроенными еврейскими интеллигентами на местах. Вейсы пошли круто в гору. Бывший халуц стал преподавателем Высшей партшколы в Будапеште. Его жена (сестра, как мы помним, иерусалимского коммуниста) получила пост заведующей сектором зарубежной печати в телеграфном агентстве Венгерской Народной Республики. Вейсы превратились в Зикмундов. Свежевыпеченных Зикмундов величал по имени-отчеству лично Матиас Ракоши, местный Сталин. Но как раз эти имена-отчества, которыми он их величал, слегка компрометировали безупречную арийскую фамилию, выглядывая из-под нее, как пейсы из-под буденовки.