«Хрен вы угадали, — смерив взглядом встретившего ходоков капитана, решил Леший. — Этот всех вас переживет. У него ведь имплантов полный организм. В том числе метаболических. Они первыми присасываются и последними ломаются, если что. Проверено. А уж какие они мощные у жженых… Капитану цистерну спирта надо за раз выпить, чтобы ласты склеить».
— Привет, милая, салам, Хасан, здорово, хлопцы! — пробасил капитан, окинув взглядом гостей. — Милости прошу к моему шалашу.
— Спасибо, Мотя, — устало сказала Лера. — Как живешь?
— Нормально, — капитан улыбнулся, демонстрируя отличные серебристые зубы.
Леший впервые видел такой имплант. Зрелище впечатляло. Впрочем, железная улыбка Коваленко вовсе не выглядела устрашающей. Он вообще производил впечатление хорошего парня. Сильно пьющего, несчастного, как и все, кто был искалечен Зоной, но стойкого и сильного, а потому относительно доброго и честного. Встречаются такие кадры и среди военных, что уж говорить. Редко, но встречаются. Вот и Лера смотрела на Мотю совсем не так, как на лейтенанта на внутреннем блокпосте. С теплотой смотрела, как на доброго друга. Или даже, как на своего парня, только, пожалуй, бывшего.
— Матвей, — капитан протянул руку Лешему.
— Леший, — представился сталкер.
— Понятно, — Коваленко кивнул. — Я сразу смекнул, что ты замаскированный. А этот боец…
— Максим.
— Ага, — капитан прищурился, — Соколов?
— Он самый.
— Совсем плохой. Что с ним?
— Газом отравился, в Припяти.
— Ясно. Крыша поехала, поэтому дезертировал?
— Вроде того.
— Пусть будет так, — решил капитан. — Это не мои дела. Раз вы с Лерой пришли, с ней и уйдете. Мне спецотряд не указ. Сам себе тут хозяин. Проходите в мои апартаменты, гости дорогие. Вмажем по сто грамм горилки, пообщаемся.
Рассуждал Коваленко не без ухарства, но почти трезво, что вполне подтверждало догадку Лешего о мощности метаболического импланта, присосавшегося к печени капитана.
Кабинет у начальника блокпоста оказался небольшим, пыльным, но не захламленным, как можно было ожидать, а вполне уютным. Больше всего порадовали Лешего диван и два кресла, мягкие, просторные, обитые натуральной кожей. Он занял одно из них, и теперь его не вырвали бы из мягких объятий даже лебедкой.
— Ну рассказывайте, — Коваленко выставил на письменный стол пять старинных граненых стаканов, достал бутылку «Хортицы» и разлил сразу всю, — как докатились до жизни такой?
— Лекаря бы, — сказал Леший, кивком указывая на прикорнувшего в углу дивана Максима.
Боец сидел съежившись, его снова трясло, а глаза у Максимки то и дело закатывались, будто он каждые три секунды проваливался в забытье, затем выплывал из него и проваливался снова.