— Не спеши, — развенчанный бог удержал Конрада, собравшегося перепрыгнуть на палубу галеры. — Ты не должен убивать сегодня ночью. В этом нет необходимости. Пища разлита в воздухе. Ветер пропитан болью и гневом, наполнен запахом крови. Дыши им, пей его, наслаждайся видом и вкусом смерти. Ты хочешь забыть о том, что ты человек. Хочешь стать подобным мне, так поступай же, как я: живи плодами людской жестокости и вражды, но никогда не убивай сам!
— Миролюбивые рассуждения гиены над остатками чужой добычи, — усмехнулся Конрад. Зелёные огни его глаз жадно мерцали в темноте, лицо с резко очерченными скулами приобрело едва уловимое сходство с волчьей мордой.
— Ты можешь испытывать к ним беспричинную, тебе самому непонятную ненависть, но не трогай их! — твёрдо сказал развенчанный бог. Пока это существо ещё повиновалось ему, уважая его власть, но он не был уверен, что так будет и впредь, ибо нет более свирепых демонов, чем те, что были когда-то людьми.
— Хорошо, — нехотя уступил Конрад и сел на скамью. — Эти ничтожества не стоят того, чтобы мы ссорились из-за них. Они и без нашей помощи перебьют друг друга. Их боль и ненависть не станут приятнее на вкус, если мы вмешаемся. Но мы не единственные гости на этом пиру. Взгляни-ка…
На корме галеры между сражающимися сновали твари, похожие на уродливых тёмно-серых собак с жёсткой щетинистой шерстью и по-лисьи узкими мордами.
— Души чистилища, — тихо произнёс развенчанный бог. — Неприкаянные души погибших в море, убитых в бессмысленных жестоких сражениях за земные блага. В чистилище они приобрели обличье, соответствующее их сути. В каждом из них обитало хищное чудовище…
— Почему же я не стал таким? Твоя магия спасла меня от этой участи?
— Тебя спасла любовь. Она осветила и очистила твою душу.
— Любовь к демону?
— Да. Милосердие Творца проявляется в том, что Он не лишает Своих врагов способности любить, а значит, надежды на спасение…
Две твари сцепились между собой. Рычание и щёлканье зубов внезапно оборвалось мучительным человеческим криком: один из противников вонзил клыки в бок другого. Конрад с омерзением поморщился.
— Нам лучше отойти, — сказал развенчанный бог, уловив тревожную перемену. Что-то надвигалось из темноты, озаряемой заревом пожара, поднималось из глубины моря, изливалось с небес.
— Но я ещё… — Конрад умолк на полуслове, вслушиваясь в странно изменившийся голос ветра.
Лодка резко дёрнулась, словно наскочив на мель, и с немыслимой быстротой понеслась прочь, но уйти было уже невозможно. Вспышка ослепительного света показалась Конраду медленно распускающимся гигантским цветком белого пламени. Острые лепестки вытягивались, глубже и глубже вонзаясь в дымное тело ночи. Жаркая, багрово-красная влага текла с них.