Развенчанный бог присел рядом. Он по-прежнему был в облике немолодого мужчины с чуть удлинёнными тёмными глазами и гладкими чёрными волосами, выбивающимися из-под капюшона.
— Что произошло? Как мы оказались здесь? — спросил Конрад.
Его покровитель печально улыбнулся.
— Молитвы… Всего лишь людские молитвы, возносящиеся к Богу в пасхальную ночь. Они творят чудеса. Нам с тобой пришлось убедиться в этом.
— Значит этот белый свет…
— Свет пасхальных молений. Мы не должны были выходить в море сегодня ночью.
— Почему же ты не удержал меня?
— Я пытался. Ведь я сказал тебе, что эта ночь особенная, но ты не захотел меня слушать.
— Прости. — Конрад осторожно поднялся, морщась от боли. С ним произошла странная, тревожная перемена: его тело стало как будто тяжелее. Ветер пронизывал до костей, заставляя мышцы непроизвольно сокращаться, во рту и горле было сухо. Дивясь этим давно забытым земным ощущениям, Конрад взглянул на развенчанного бога. Тот стоял неподвижно, устремив тёмный взор в магический огонь. — Что ты сделал со мной? Куда ты меня перенёс? У меня земное тело! Ты вернул меня на землю?
— Нет. Я не смог бы этого сделать без твоей воли. Земля позвала тебя, и ты откликнулся, но этот берег находится не в мире людей. Мы в чистилище.
— В чистилище?! Здесь слишком красиво… А я уже было решил, что ты вернул меня к людям, как того пирата, которого я принёс тебе в жертву.
Развенчанный бог молчал.
— Пойду поищу воду, — сказал Конрад.
Он ушёл от костра, не оглядываясь, уверенный, что куда бы ни направился, развенчанный бог будет с ним.
Низкое, подёрнутое жёлтой дымкой небо пылало тусклым огнём, но солнца не было видно. Возможно, оно скрывалось за холмами, подступившими к самому берегу. В гул ветра, шум прибоя и шелест высоких трав не вплетались ни обычные для побережья крики чаек, ни голоса каких-либо других птиц. В траве не стрекотали кузнечики. Пустота и безжизненность этого мира угнетали, навевая смутное беспокойство. Конрад едва не вскрикнул, когда с вершины холма бесшумно скользнула вниз крупная тёмная птица, медленно пролетела над гребнями волн и скрылась за грядой скал.
Был отлив. На песке застыл волнистый белый рисунок, оставленный отступившей водой. Разбросанные по берегу открытые, точно крылья бабочек, перламутровые раковины светились всеми оттенками розового, золотистого и белого цвета. Конрад поднял одну из них, привлечённый её безупречной формой и переливами красок. Каждая её половинка была больше его ладони.
Он медленно шёл вдоль полосы прибоя. Прибрежные скалы высились сплошной стеной. У их подножий громоздились каменные обломки.