— Ну? Куда делся?
— Помоги. Хоть до дороги. Там рядом будет.
— Помогу. Только говори. Очень важно.
Вместе подняли обеспамятевшего Окуня. Катя перехватила парнишку на руки.
— Твоего с НП батареи притащили, — поспешно сказала Мотя. — Я, конечно, запомнила. Володечка же там. Этот твой тоже… круглолицый такой, все и стонал и шутить пыжился. Ему каблук вместе с подметкой так чистенько срезало. Ну и пяточную кость порядком зацепило. Ничего страшного. Ну, может быть, стопу придется ампутировать.
— Ага, пустяки. Так куда он делся?
— Мезина, хоть до дороги бойца донеси, — взмолилась докторша. — Я же не осилю, у меня спина слабая. Ты вон какая подготовленная.
Катя не ответила, — лезть на склон было и так тяжело. К городу опять прошли «Юнкерсы». Сегодня их день. Стервячий.
Ого, так вот откуда дымом несло. С каменистого ската открылась дорога, вернее то, что от нее осталось среди сотен воронок. Ближе всего лежала перевернутая бочка-водовозка. Должно быть, давно разбило, — обломки густо припудрила светлая пыль. Дальше остовов машин и телег было больше. Неторопливо тлела перевернутая полуторка. Скособочившись в воронку, стоял еще один грузовик с распахнутыми дверцами. У кювета лежало что-то несуразно-пугающее, — Катя с трудом опознала припудренную пылью, раздувшуюся на жаре лошадиную тушу.
— Черт, да где он, монастырь-то?
— Тут рядом, отсюда не видно. За взгорком. Пять минут.
— Врешь.
— Ну, десять минут. Хоть до поворота дотащи.
— Вот ты, Мотя, приставучая. Ты почему ночью про Чоботко не сказала?
— Оно мне надо? Я, может, попрощаться зашла, а вы лезете…
— Вот дура. Сидела бы в своем госпитале. Или там заняться нечем? Выдра напомаженная.
— Пасть заткни! — взорвалась докторша. — Что вы все понимаете?! Я свой долг до конца выполню. А попрощаться я по-человечески должна. И пусть меня красивой запомнит. Люблю я его. Понятно?
— Не ори. Лучше автомат мне поправь. Ты, Мотя, сдержаннее должна быть, раз партийная.
— Не смей меня Мотей называть! Не терплю! Я Володечке позволяла. А ты не смей! Урка долговязая.
— Ого. И как вас именовать? Товарищем лейтенантом медицинско-фельдшерской службы с венерическим уклоном?
— Военврач Танкова. Матильда Захаровна. Так по документам.
Смеяться у Кати сил уже не было, только с шага сбилась и чуть в воронку не съехала.
— Тьфу, понарыли фрицы.
— А нечего ухмыляться. Неси давай.
— Несу. А ты давно Матильдой заделалась?
— В Ленинграде. Когда училась. Муж дразнил.
— Ничего себе. У нас и муж имеется?
— И двое детей! — с вызовом изрекла медицинская Матильда, поправляя съезжающую на нос каску. — Я от Володечки не скрывала. Что, завидно?