Наискось через низинку ударил «МГ». Было видно, как строчки косят траву по гребню. Прямо из соседнего двора чешет, сука. Ладно, раз уж все равно зажали…
Катя перебежала дворик, прижалась спиной к стене сарайчика. За ним слышались голоса немцев. Вот черт! Сержант вытащила из кармана увесистое тельце «Ф-1». Как нарочно, из подвала все-таки выбрался старый мухомор. В сером длинном пыльнике, и парусиновый портфель под мышкой. Принялся возиться у двери подвала.
Катя услышала треск досок в двух шагах от себя, через забор лезли немцы. Пришлось отложить гранату.
Когда передний, рослый ефрейтор с винтовкой наперевес перебрался через ограду, Катя уже стояла за углом наготове. Крепко ударила по щиколотке ногой, немец с проклятием повалился на рассохшуюся бочку. Второй, оседлавший заборчик, успел только вскинуть голову, нож вонзился ему под подбородок. Катя, не оглядываясь, прыгнула на спину ефрейтору. Тот упрямо пытался встать, хотя клинок уже от уха до уха вскрыл горло. Девушка скатилась с ефрейтора под защиту стены сарайчика, подобрала гранату. Немец на заборчике повис, нелепо зацепившись сапогом, пальцы, упершиеся в землю, подергивались.
Константин Сергеевич смотрел, замерев у двери подвала. Глаза за толстыми линзами совсем уж будто у кальмара стали.
Выдергивая чеку, Катя яростно кивнула в сторону задней ограды. Старикан, догадливо потрусил туда, толкая велосипед за рогатый руль.
Из соседнего двора вопросительно заорали. Швыряя гранату, Катя успела заметить возящихся у кургузого миномета немцев. Обер-фельдфебель смотрел прямо в ее сторону. С опозданием вскинул автомат. Катя юркнула за сарай. Во дворе грохнуло. Катя вскочила, выпустила длинную очередь в дым и в кого-то шевелящегося на земле. Метнулась в угол двора, туда, где у сортира возился старикан.
— Здесь калиточка… — начал объяснять Константин Сергеевич.
Катя ногой вышибла мудрено соединенный и держащийся на каких-то веревочках щит. Высунулась во весь рост, всадила остаток диска в доски и мальвы соседнего заборчика. Швырнула автомат, толкнула вниз велосипед, обхватив старика и рявкнув: «Руки!», покатилась на дно низинки, стараясь уберечь подконвойного от слишком тяжких ударов и толчков. Константин Сергеевич только хекал. Кубарем влетели в лопухи. Катя выпустила старика.
— Наверх, живо!
Старик, придерживая очки, шустро проковылял до склона, полез вверх. Катя, волоча проклятый велосипед, догнала, подпихнула в зад пыльника. Откуда-то по ним стреляли, — пули глухо стучали в склон. Наверху Катя сбила с ног замешкавшегося деда, поползли, свалились в крошечную выемку. Недалеко над сухой травой неподвижно торчали стоптанные каблуки сапог. Катя приподняла голову, глянула, этот, как его, Гриша с Кавказа. Шаг до ровика не дошел, раскинулся, спина осколками изодрана. Над головой все свистели пули.