— Ты знаешь, что существуют горные киты? — спросил Димка, не раздеваясь бухнувшись в койку.
— Кто?
— Ну, киты! Горные, — разжевал Димка другу. — Обвалами называются.
Освальд разделся, аккуратно разложил на табурете обмундирование, и залез под одеяло:
— А горных акул не бывает, которые селями называются? — зевнул он.
— Дурак, — обиделся Димка. — Не хочешь — не слушай.
— Да не, давай, в целях расширения кругозора, — покладисто отозвался Освальд.
— Они вовсе не являются причинами камнепадов, и живут вдали от человеческих поселений. Иногда только можно увидеть каменный фонтан.
— Ты-то откуда знаешь?
— Видел!
О, господи, подумал Освальд, что за трепло. То про Черного альпиниста, то про снежного йети… тоже мне, дитя гор.
— Хочешь анекдот? — спросил Освальд.
— Трави, — обиделся Димка.
— Встречаются два грузина, один другого спрашивает: «Гоги, ты куда это с полным мешком брынзы идешь?» — «Пойдем со мной, увидишь.» Забираются они высоко-высоко в горы, вылезают на узенькую площадку, на краю которой стоит огромный валун. Гоги высыпает брынзу, и оттаскивает приятеля подальше. Вдруг из-за валуна появляется огромная волосатая лапа, хватает брынзу и утаскивает за камень. Что-то чавкает, икает и давится. «Гоги, кто это?» — «Не знаю. Но брынзу любит!..»
— Да пошел ты, — окончательно обиделся Димка, и отвернулся.
Ну и ладно, все равно я спать хочу, не придал значения обиде товарища Освальд. В конце концов, все хорошо впору, но уж каких-то горных китов-обвалов выдумывать… Спокойной ночи, малыши.
Ночью неясная, но ощутимо давящая тревога разбудила обоих.
— Остап, ты не помер? — подал голос Димка.
— Нет, это я просто дурно пахну, — ответил Освальд. — Ты чего проснулся?
— Дождь идет.
— Опять дождь, — простонал Освальд. — Как вы здесь живете, закисло все!
— У вас тоже всегда пасмурно.
— Много ты знаешь! — Освальд прислушался, потом снова продолжил: — У нас зимой холодно, и никаких дождей.
Дождь долго и яростно колотился в окна, на часах было без трех минут четыре.
— Ты про «Марию Целесту» слышал? — спросил Освальд.
— Спрашиваешь…
— Может, все наши тоже так исчезли?
— Может… Только вот странность «Марии Целесты» в том, что все исчезли в открытом море, там, где никуда исчезнуть, вроде бы, нельзя. А у нас тут простору для бегов — беги на все четыре стороны.
— А может, их всех в Чечню бросили? Там вроде прорыв какой-то был, вот и потребовались новые силы.
— Точно! А про нас забыли. Так что, пойдем в город, в комендатуру? — Димке такая версия понравилась.
— Утром пойдем, сейчас стрёмно что-то, — Освальд поежился под тонким одеялом.