Внезапно все стихло.
— Его Императорское Величество Николай Третий, — провозгласил камергер, и двери распахнулись, являя гостям фигуру царя.
Грянул гимн. В едином порыве все присутствующие поднялись со своих мест, не только по причине исполнения величественной музыки, но и из простого желания разглядеть государя как следует. Ване не повезло — он оказался в последнем ряду.
Ничуть не смутившись, он влез на стул и оказался на две головы выше всех присутствующих. Наравне с царем.
Царь оказался просто великаном. Он возвышался над подданными и гостями державы настолько, что, казалось, вот-вот упрется головой в потолок, и дело было не в короне. Разумеется, до потолка он не достал бы, даже встав на дыбы, но величие…
На дыбы?..
До Ивана вдруг дошло, что царь — наполовину лошадь. То есть конь. Как есть — древнегреческий кентавр… Сын Идеи Петровны. Дядя Возницкий.
Ваня едва не крикнул это вслух, но вовремя сдержался. Как же так — он, получается, работает на заводе, а в свободное время — в Зимнем дворце государственные документы подписывает?
Глупость какая-то. Он не царь. Хотя, с другой стороны, почему не царь? Вон с каким благоговением на него все смотрят. Да и сам Ваня также на него смотрел, пока не заметил, что государь — кентавр.
Только остальные почему-то этого не видят. Или не хотят видеть?
Дядя Возницкий меж тем прошел по залу и остановился рядом с троном. Он широко улыбался, и Ваня прекрасно видел прокуренные лошадиные зубы и пожелтевшие от табака усы.
Я буду таким же, подумал Ваня. Без страха и даже, наверное, с некоторым удовольствием. Потому что если кузнец и не был настоящим царем, то за ним была вся сила и мощь государства, частью которого он являлся. И он эту мощь чувствовал и поэтому был царем несмотря ни на что.
На какое-то время Ваня даже забыл о крокодиле.
— Черт побери, он его расколол! — Комарик не то восхищался, не то ужасался.
— Кто кого? — не понял Филарет Ильич.
— Ваш сын — Юру. Он его узнал. Да смотрите сами.
На одном из мониторов инженер увидел своего сына крупным планом. В его глазах читались одновременно и восторг, и недоверие, мальчик то и дело оглядывался по сторонам, ожидая чего-то.
— Какого Юру он узнал? Возницкого?
— Я с другими не знаком.
— А как Возницкий оказался на приеме?
— А вы что, не видите?
— Как я могу его увидеть, если даже не знаю его в лицо?
— Но ведь ваш сын смог.
Инженер задумался.
— Вы хотите сказать, что этот… хм… кентавр… стоит среди гостей, но привлекает меньше внимания, чем ваш подставной император?
— Отчего же? — пожал плечами ротмистр. — Ровно столько же внимания он и привлекает.