Опять затрещал телефон, голос в трубке заговорил тревожно и взволнованно. Надо было немедленно выезжать в пригородное село, где формировался большой подпольный отряд.
Борис не спал после этого разговора несколько ночей, а затем успокоился.
«Кто знает, — рассуждал он, — может, немцы продержатся в городе недолго, зато после мне все это зачтется». Теперь же, стоя у забора и глядя на улицу, по которой ехали вражеские грузовики, Борис с особой остротой чувствовал полную безысходность своего положения.
5. Пассажиры черного «Вандерера»
Хотя Лотар Штроп прибыл в Минск из Польши, а штурмбаннфюрер Курт Венцель — из Парижа, конечным пунктом их путешествия оказался один и тот же русский город, куда они оба получили назначение. Это обстоятельство выяснилось на вечеринке у коменданта Минска, и офицеры договорились ехать вместе в одной машине.
Венцелю предстояло занять пост начальника полиции, а Штропу — главного следователя гестапо.
Черный «вандерер» с открытым верхом мчал их по шоссе. Мимо проносились городишки и села со следами разрушений, бескрайние поля ржи стеной вставали у дороги леса.
Штроп — прямой, сухопарый, горбоносый, с худым желтоватым лицом — он страдал болезнью печени, — щурясь от солнца, с интересом разглядывал страну, в которой ему предстояло навести такой же твердый порядок, как в Польше, где Штроп показал себя с самой лучшей стороны: весьма расторопным и активным при расправах с местным населением. Там он был повышен и в звании и в должности.
Сейчас Штроп вспоминал о своей работе в Польше.
— Вы представляете, Венцель, — говорил он. — В Варшаве мои ребята загоняли в гетто по нескольку тысяч этого сброда. Зрелище, скажу я вам, библейское. Для полного сходства с переселением в обетованную землю не хватало только пророка Моисея. Впрочем, — ухмыльнулся он уголком тонких губ, — был и Моисей, даже не один. Целый взвод Моисеев с автоматами.
Венцель рассмеялся.
— Здесь, в России, требуется как можно больше людей с вашим опытом, сказал он, желая расположить к себе заслуженного гестаповца.
— Ничего, опыт приходит с практикой.
Венцель с трудом заставлял себя поддерживать разговор. Ему смертельно хотелось спать. Вчера на вечеринке он явно выпил лишнего, и сейчас у него ломило в висках, к горлу время от времени подкатывалась тошнота. Венцель завидовал Штропу: тот сидел гладко выбритый, свежий и был в превосходном настроении.
На вечеринке не прикасался даже к сухому вину, сославшись на печень. Венцель не любил непьющих, считал их людьми скрытными и расчетливыми. Не верил он и в больную печень Штропа. «Скорее всего подражает аскетизму фюрера, да и за нами шпионит», — думал Венцель и все-таки теперь жалел, что вчера перебрал.