Было более легко привыкнуть к этой пышной, действующей на чувства литургии, чем приспособиться к супругу, который уже успел захрапеть. Хотя она и не питала никаких иллюзий, но ее чувство самолюбия было оскорблено. За все время их продолжительного обручения он не сумел хотя бы несколькими словами выразить ей свои чувства, зародить в пей к себе нежность, если не любовь. Когда императрица бранила ее за что-либо, он втихомолку смеялся, радуясь, что ей попало, и всегда становился на чужую сторону, против Екатерины. Он не изменился со времени их первой встречи у их общего кузена епископа Любекского. В то время Екатерине было десять лет. А Петр был на год старше ее. В честь ее гадкий мальчишка напился тогда и щипал ее за икры, гримасничая от удовольствия. Никто из приглашенных на этот семейный банкет князей Голштинских и Ангальтских не подозревал тогда, что тот самый мальчишка, который сидел в конце стола и так плохо вел себя все время, будет вызван в Петербург своей теткой Елизаветой и назначен наследником императорской короны, и что маленькую Софи, его двоюродную сестру, в один пасмурный декабрьский день 1743 года вызовут туда же, чтобы разделить судьбу хилого мальчика.
Странная судьба этой немочки, которая мыслит по-мужски, уже рассчитывает, оглядываясь на окружающее. Даже накануне своей свадьбы, перед тем как потушить свечу, она заносит запись в карманную книжечку для заметок. «Сердце не предвещает мне ничего доброго, меня поддерживает только честолюбие, но я чувствую, что рано или поздно, я все же сделаюсь владычицей России».
Когда Екатерина проснулась после брачной ночи в таком же неведении, как монашенка, ее чувство и любопытство еще дремали. Проходили недели, но Петр все еще не посвящал ее в правила игры, именуемой любовью. Когда она уже спала, он входил в спальню, бросаясь в постель, как был в сапогах, и уходил утром до того, как она просыпалась, словно боялся общения с ней. Зарывшись в груду подушек, она пыталась заглушить невыносимый запах, исходивший от ее супруга. Они были совершенно чужими друг другу.
Иногда Петр, возвращаясь с попойки, толчком или шлепком будил ее, отрывая се от приятных сонных грез, и рассказывал ей со всеми подробностями о своих изменах, хвастаясь ими. Он чувствовал, что влюблен во всех жен, кроме лишь своей собственной. Он предпочитал ей даже служанок или уродов. Вот почему, как это ни странно, при самом развращенном дворе того века Екатерина, будучи замужем, оставалась девственной семь лет. Ничто ее не влекло к любви, наоборот, грубость мужа отталкивала ее от этого чувства.