– Может быть, прусский король нападет на вас во время этого перехода?
– В таком случае я буду защищаться, но я вовсе не намерен атаковать пруссаков в чистом поле.
– С вами приятно поговорить, господин фельдмаршал, я вижу, что мы оба прекрасно понимаем друг друга… Если у вас возникнут сомнения, пишите мне. Да хранит вас Бог.
И она поднялась, очаровательная в своем величии, – и, все еще устремив взор на карту Европы, она отпустила его.
Она чувствовала усталость, беспокойство; какое-то тайное предчувствие говорило ей, что она начала опасную игру. Став заговорщицей, Екатерина находилась между подстерегавшей ее опасностью и большими почестями и славой. Качель, на которой она сидела, подталкиваемая Понятовским, касалась еще земли, не долетая до вершин. Они соединили свое неблагоразумие воедино и играли в прятки между двумя поцелуями, рискуя головою.
Поступила ли она правильно, прислушиваясь к речам англичанина? Доложили что обед подан. Она хотела сесть за стол, когда в комнату вошел Вильямс без своей обычной спеси, задыхаясь от злобы и говоря с трудом:
– Я только что получил от императрицы оскорбление – удар прямо в лицо. Это было в Белой гостинице. Я готовился приветствовать ее, когда она вдруг подошла ко мне.
– Господин английский посол, разве Англия непременно желает восстановить против себя всю Европу? Ваши моряки-купцы не сочли нужным посетить мой павильон. Князь Голицын, мой посол при дворе короля Георга, просил сатисфакции. Но к моим требованиям остались глухи. Поэтому я запрещаю всем моим министрам иметь какие бы то ни было сношения с вами и приказываю вам покинуть Петербург через неделю. Повторяю, вы не получите больше ни одной аудиенции на прощание.
– Друг мой, мой единственный друг! – вскричала Екатерина, протягивая ему руки, которые он покрыл слезами. – Увы, что станет со мною, когда вы покинете меня? Я никогда не забуду, скольким я вам обязана. Чтобы вознаградить вас, я буду пользоваться каждым удобным случаем, чтобы направлять Россию в ее же интересах к лучшему, а именно, к тесной дружбе с Англией. Она обязана обеспечить ей своею помощью то могущественное положение, которое Англия должна занимать для блага всей Европы, господствуя над Францией – этим общим врагом, величие которого является позором для России! Я постараюсь на деле доказать мои чувства. Этим поступком я хочу создать себе славу. Вы указали мне истинный путь. Я всегда буду помнить это. Прощайте. Сюда идут. Если бы теперь сюда вошла бы императрица, то я дорого заплатила бы за дружбу к вам.
Через месяц после торопливого отъезда Вильямса Апраксин эстафетой известил императрицу, что одержал победу над пруссаками при Грос-Егерсдорфе. Какая ошеломляющая быстрота победы! Пруссаки отступают… Екатерина немедленно же решила отпраздновать это событие в Ораниенбауме с наивозможнейшим блеском. Чем более она была озабочена, тем менее хотела показать это.