Платоша вздрогнул. Он стоял, опустив голову. О шнеппере и арбалете он, казалось, забыл. Но Сашка ощущал, что его забывчивость обманчива. Расстояние между ними Сашка оценивал в восемь шагов. Слишком далеко для прыжка. И он использовал любое ослабление внимания Платоши, чтобы незаметно придвинуться.
Золотая пчела Сашки вилась над Платошей, но не садилась.
«Сядь на него! – мысленно умолял ее Сашка. – Хотя на секунду, пожалуйста!»
Интересно, слышит ли пчела мысли? Ведь это же его пчела!
– И, разумеется, сейчас ты утешаешь себя тем, что у тебя была прекрасная трагическая любовь, – продолжала Кавалерия.
– Не надо! Перестаньте! – шепнула Рина.
Она видела, как лицо Платоши становится отсутствующим. Только палец белеет на курке шнеппера.
– Да не буду я молчать! Меня всегда раздражает, когда люди творят мерзости и чувствуют себя правыми! – с напором продолжала Кавалерия. – У тебя было три месяца. За эти три месяца ты не только ей не помог, но и сам скатился!
– Я ее любил! – упрямо повторил Платоша.
– Да никого ты не любил! Когда она умерла, ты потерял канал дармового получения псиоса и немедленно помчался попрошайничать к Гаю… Вот что ты любил на самом деле!
С таким же отрешенным лицом, даже не дрогнув веком, Платоша выстрелил из одиночного шнеппера. Стальной шарик скользнул Кавалерии по волосам. Она озабоченно потрогала прическу.
– Не затрудняйся извиняться! Ты сделал все возможное, чтобы не попасть, – заметила она.
Платоша отбросил разряженный шнеппер и перехватил освобожденной рукой арбалет.
– Это была просьба помолчать!.. Теперь слушайте меня, вы! Мне нужна эта пчела. Убить ее я не могу. Отравить – у меня нет яда. Посадить в ящик и унести? Никакое препятствие ее не удержит!
– И какой же вариант ты предлагаешь? – спросила Кавалерия.
– Такой!
Платоша поднял тяжелый арбалет и прицелился. Арбалет он держал твердо. Руки не дрожали. Верхний болт смотрел Рине в шею, нижний – в центр груди. Рина не могла оторвать взгляда от синеватой стали наконечников. Ее пугала даже не смерть – ибо человек не в силах представить себе того, чего ни разу не переживал. Тревожил глупый вопрос: интересно, если нажать спуск, болты вылетают по одному или оба сразу?
Пчелиная матка не думала улетать. Ползла по плечу Рины, чистила крылья и не слишком спешила к улью.
– Только ты можешь мне помочь! Убей ее, пока она слабая! Оторви ей крылья! Или я застрелю твоих друзей у тебя на глазах! – голос у Платоши был прыгающий. Казалось, он старательно взвинчивает себя, но получалось как-то неубедительно.
Кавалерия подошла к шишке, обозначавшей границу, пнула ее в сторону Платоши и, сев на траву, сложила ноги по-турецки.