– Так брак оказался тяжким, да? – Учитывая того, за кого она вышла, он бы не удивился. Судьба хорошенько имела его, когда дело доходило до Реган МакКинни.
– Тяжким? – повторила она и коротко рассмеялась, прервав яростную концентрацию на дороге – и тогда он заполучил ее внимание, все ее внимание. Голова ее повернулась, а глаза, полные раздражения, сузились. – Мой брак – это не твое…
– …дело. Понятно, – сказал он, обрывая ее. – Я просто пытаюсь понять, что происходит, пытаюсь понять, почему мужчина послал свою жену в Сиско одну…
– Я не жена, – перебила она. – У меня нет мужа. Я самостоятельно принимаю решения, включая и самые плохие, как этот приезд в Сиско, в результате которого мою машину где-то «бросили», а меня практически похитила парочка…
Она оборвала себя, очевидно, передумав обзывать их с Кидом. Ему было все равно. Он получил ответ, которого хотел. Куин изо всех сил сдерживал ухмылку.
Дела явно налаживались.
«Дела становятся все хуже», – подумала Реган, откидываясь на сидении, поднимая руки и скрещивая их на груди. По правде, все просто не могло быть еще ужаснее. Она потеряла свою машину и оказалась в руках… безумного гонщика в мощной тачке.
И чтобы превратить происходящее в настоящий кошмар, он заговорил о ее браке.
«Об умершем браке», – напомнила она себе. В нормальных обстоятельствах такое воспоминание служило бы на благо ее настроению.
Но то были не нормальные обстоятельства.
Она снова покосилась на спидометр и тут же пожалела об этом.
– Давай обсудим машины, – неожиданно сказала она. Ее дела с Куином Йонгером ограничивались машинами, Уилсоном и машинами.
– Ты имеешь в виду те машины, которые я украл у Винса Бренсона и продал твоему деду? – спросил он, понизив скорость, чтобы вписаться в поворот на дороге.
– Да. Те самые машины, – сказала Реган, стиснув зубы. Она ничего не могла с собой поделать: когда они вошли в поворот, она вцепилась в дверную панель и задержала дыхание. Но машина осталась на дороге, все четыре колеса плотно прилегали к асфальту – и ей оставалось только спрашивать себя: как, черт возьми, ему это удалось? Он снова поддал газу, выводя их из поворота, и, к тому времени, как они снова оказались на прямой дороге, Камаро уже мчался на полной скорости.
Боже, он водил как… военный пилот.
«Ну конечно», – ее внезапно осенило. Каким бы паршивым, грубым угонщиком он не стал (если именно в него он превратился, а суду присяжных пока просто было неизвестно об этом), он все равно оставался одним из самых хорошо обученных и высокопрофессиональных пилотов в мире. Естественно, он мог водить машину лучше, чем большинство людей, даже на ста двадцати милях в час.