Боже. Он детально понимал собственные ощущения. Ее губы были такими же мягкими, какими выглядели, но внутри рот был еще нежнее. На вкус она была как Кока-Кола и небеса. Целовать ее было восхитительно.
Он углубил поцелуй, вжимая ее в Джанетт, дикую Джанетт, разогретую летним солнцем, достаточно горячую, чтобы заставить Реган МакКинни плавиться у него в руках. Он не ожидал такого нежного ответа, подобной капитуляции, ударившей его в пах волной наслаждения такого сильного, что он застонал.
Сжимая ее затылок рукой, он медленно усилил давление на рот, проникая глубже, дразня ее неспешными ленивыми поглаживаниями языка, поглощая ответное легкое напряжение в ее теле.
Боже правый. Фантазии не имели ничего общего с реальностью. Объятый потрясающей, опьяняющей жаждой, он не слишком много времени посвящал поцелуям в своих мечтах. На самом деле, он вообще не посвящал поцелуям времени. Он всегда пропускал это, летя навстречу к более приятным частям.
Большая ошибка.
Целовать ее было здорово, и, если бы они не стояли посреди парковки с плохими парнями впереди и плохими парнями позади, он бы скользнул руками к ее груди, чтобы почувствовать ее тяжесть и мягкость, понимая, что это подтолкнет их обоих еще ближе к грани. Если бы не Винс Бренсон и Ропер Джонс, он точно подчинился бы желанию прижать свои бедра ближе, сильнее втиснуть ее в Джанетт и продолжать целовать – продолжать до тех пор, пока она не разогреется на столько, что уже не сможет остановиться.
От одной мысли об этом он затвердел.
Вот, здорово – и он остановился, прямо тогда, прямо там. Остановился и пару секунд не двигался, не менял положения ни на дюйм, просто пытался восстановить дыхание и собрать мозги в кучу.
Она тоже не двигалась, лишь стояла, прижав губы к его губам, ее дыхание сбилось, тело дрожало – и он понял, что они займутся любовью. По-настоящему, в этой реальности, очень скоро.
Она целовала его так, будто тонула, а он был спасительной веревкой. И одного раза не будет достаточно, не сейчас, когда все, о чем он мечтал, взорвало реальность ее объятьями, ее горячими губами, ее телом, двигавшимся рядом с ним: его изгибами, мягкостью и жаждой.
Жажда удивила его, но он чувствовал ее так же отчетливо, как и скольжение ее языка, встречавшегося с его собственным, как и стальной захват ее рук на его талии. У него было такое чувство, что она была удивлена своей реакцией не меньше него.
Осторожно, потому что не мог противиться, он поцеловал ее снова, потерся о ее рот губами в нежной ласке, похожей скорее на прощание, нежели на приветствие, пытаясь успокоить их обоих, увести подальше от состояния, в котором они были готовы сорвать друг с друга нижнее белье. Потом поднял голову.