— Где Павел?
— А как Руссов? — вскочил Богунец.
— Все в порядке, Галя. Дома Паша. Отдыхает. А Федор еще полежит. Рано ему на ноги. Тебе, Антон, письмо от него, я в эскадрилье оставил. Так кто тут у нас сегодня родился?
— Блакитный капитан! — торжественно провозгласил Богунец, направляясь к двери.
— Ты куда, Антон?
— В эскадрилью. Одна нога вдесь, другая — там.
— Сядь. Письмо подождет.
— Выкладывай новости! — нетерпеливо потребовала Лехнова.
— Есть Указ о присвоении командиру звена Отдельной спасательной эскадрильи Батурину Эн Пэ звания заслуженного пилота СССР!
Очень уж большого эффекта сообщение не произвело, потому что Ожников пронюхал об Указе раньше, сообщил потихоньку всем, приготовился «огорошить» Батурина, но его опередил вот Горюнов. Внешне довольно спокойно принял- весть и именинник. И, смущаясь, сказал:
— Вряд ли заслужил.
— Точно, Николай Петрович, — поддакнул Богунец. — Ты достоин только телеграммок и кораблика деревянного. Но если как следует подумать, то они и трансформировались в Указ. Правильно я говорю?
— Ты же у нас молоток, Антоша! — хлопнул его по плечу Горюнов. — Только почему не в рифму?
— Могу! Один за уйму дел вдруг сел, другой — взлетел. Что лучше, выбирайте, детки: земля с высот иль небо в клетку? Как?
Заулыбались все. Горюнов повернулся к Лехновой и, пристально, глядя в ее глаза, произнес тост:
— За именинника и за тех, кого нет среди нас, но достойных нашей любви и памяти!
Под укоризненным взглядом Лехновой Горюнов выпил фужер до дна, озорно блеснул синеватыми льдистыми зрачка ми и нарочно поставил фужер в блюдце с кабачковой икрой:
— Танцы!
— Есть! — рванулся к радиоле Богунец. — Объявляю белое танго. Дамы приглашают мужчин!
Первой встала Наташа и, к огорчению Богунца, пригласила именинника. Лехнова подошла к Донскову:
— Можно?
— С удовольствием, Галина Терентьевна!
До половины танца они молчали. Потом Лехнова неуверенно попросила:
— Вы знаете адрес Воеводина?.. Сообщу — выхожу замуж.
— Да. Но письмо до него уже не дойдет.
— Почему?
— Он скоро возвращается.
— Но я больше не могу, я обязана сказать… он знать должен.
— Пишите письмо, я постараюсь дать ему скорость телеграммы.
— Можно, я вас поцелую?
— Буду рад, — смутился Донсков.
Долгоиграющая пластинка закончила свою песнь. Из кухни тянулся запах кофе. Наташа поспешила туда и вскоре принесла на подносе дымящиеся чашки. Отдыхать устроились, кому где показалось удобно. Ожников сидел на подоконнике, скучающе посматривал в окно. Лехнова с Горюновым на диване тихо разговаривали.
— Как-то там дома Паша? Мог бы и взять его с собой, Михаил. Покушал бы он тут, повеселился с нами, — шептала Лехнова.