— Дело в том, что… Дело в том, что я опоздала. Я была в офисе. Я взглянула на часы. Было почти двенадцать пятьдесят пять. У меня оставалось еще полстакана содовой. Я подумала, что следует ее оставить и пойти — дорога до столовой занимала пять минут, — но мне так хотелось допить воду до конца. В столовую я опоздала. Если бы я пришла вовремя, Пит бы не погиб. Я бы забрала его, и к тому времени, когда взорвалась бомба, мы были бы уже на расстоянии полумили.
— Вас ранило?
— Немного. — Люси задрала рукав и продемонстрировала большой шрам на предплечье. — Ничего серьезного. — Она несколько мгновений рассматривала шрам, затем выпила еще воды. Глаза ее ничего не выражали. — Даже если бы я опоздала на минуту, он бы все равно был бы в машине. Он бы выжил. Всего каких-нибудь шестьдесят секунд означали разницу между жизнью и смертью… А все из-за того, что мне хотелось допить чертову содовую. — Мрачный смешок сорвался с ее сухих губ. — И затем посмотрите, кто приходит ко мне и пытается меня убить? Тот, кто называет себя Часовщиком. Он оставляет свои дерьмовые часы в моей ванной. Несколько месяцев я думала лишь об одном: как одна минута способна решить судьбу человека и обречь его на смерть. И вот этот придурок бередит мою самую страшную рану.
Дэнс понимала, что перед ней сидит не просто женщина, а солдат, и поэтому, как бы тяжело ни переживала она смерть своего товарища, за ее признаниями скрывалось что-то еще.
И потому Кэтрин спросила:
— Ведь вы что-то еще хотите мне рассказать?
Тихий смешок.
— Да, есть одна проблема. Видите ли, мой отпуск вообще-то планировался на следующий месяц. Но я так переживала по поводу Пита и чувствовала свою вину за случившееся, что призналась своему командиру, что хочу пойти на сверхсрочную.
Кэтрин кивнула.
— Именно с этим и связана церемония. А вовсе не с ранениями. Солдат ранят каждый день. Речь идет о сверхсрочниках. Сейчас в армии очень не хватает новобранцев. И нас, сверхсрочников, хотят использовать в качестве рекламы. В том смысле, что нам так там понравилось, что мы спим и видим, как бы вернуться обратно в армию. Вот так.
— И у вас появились сомнения?
Люси кивнула.
— У меня такое ощущение, что я скоро свихнусь. Я не могу спать, не могу заниматься любовью с мужем, не могу ничего делать… Я чувствую свое одиночество… и я боюсь. Страшно скучаю по семье. Но конечно же, понимаю, что мы делаем там что-то чрезвычайно важное, спасаем многих людей. И я не могу принять решение. Просто не могу.
— А что будет, если вы скажете им, что передумали?
— Не знаю. Мягко говоря, им это очень не понравится. Ну конечно, под трибунал не отдадут. Мне самой надо принять какое-то решение. Я столкнулась с очень сложной проблемой. Я ведь должна разочаровать товарищей. Складывается впечатление, что я пытаюсь увильнуть от сложностей. А я ведь никогда в жизни так не поступала. Мне придется нарушить обещание.