— Люпонте? — спросила Амелия, подняв глаза от стола с материалами следствия.
Райм перевернул еще одну страницу.
— Вот.
Он читал абзац за абзацем стенограмму многословной дискуссии городского руководства.
«Ну же, ну, — думал он злобно, — переходите наконец к делу…»
И что он там найдет: то, что ответит на его вопросы, или то, что окончательно развеет его надежды?
— Что-то касающееся Часовщика? — спросила Амелия.
На данный момент никаких сведений о нем найти не удалось ни в Нью-Йорке, ни в Калифорнии, где Кэтрин Дэнс начала собственное расследование.
— Это не имеет к нему никакого отношения, — ответил Райм.
Амелия покачала головой:
— Тебе ведь потребовалось дело Люпонте для расследования преступлений Часовщика.
— Отнюдь. Ты сама сделала такой ни на чем не основанный вывод.
— Ну и чего оно в таком случае касается, какого из других твоих дел? — спросила Амелия и перевела взгляд на старые доски, на которых отмечался ход нескольких зашедших в тупик расследований.
— Не этих.
— А каких?
— Если ты меня не будешь перебивать, то скоро узнаешь.
Амелия разочарованно вздохнула.
Наконец Райм дошел до нужного раздела. Остановился, выглянул в окно на голые коричневые ветви деревьев Центрального парка. В душе его теплилась надежда, что в докладе найдет ответ на свои вопросы. Но Линкольн Райм прежде всего был ученым и не доверял нашептываниям своего сердца.
«Истина — единственная цель…»
И какую же истину откроют слова из лежавшего перед ним доклада?
Он вновь взглянул на пюпитр и быстро прочел нужный ему отрывок. Затем перечитал снова.
Мгновение спустя Райм обратился к Амелии со словами:
— Я хочу тебе кое-что прочитать.
— Хорошо. Я слушаю.
Райм коснулся правым пальцем сенсорного устройства, и страницы перелистались в обратном порядке.
— Вот, из самого начала документа. Слушаешь?
— Я ведь уже сказала.
— Отлично. «Данное судебное разбирательство осуществлялось в условиях строжайшей секретности. На процессе, проходившем с 18 июня по 29 июня 1974 г., несколько нью-йоркских полицейских были признаны виновными Большим жюри присяжных по обвинению в вымогательстве у владельцев магазинов и бизнесменов Манхэттена и Бруклина, а также в получении взяток за прекращение следствия по ряду уголовных дел. Дополнительно к упомянутому четверо полицейских признаны виновными в применении физического насилия к жертвам вымогательства. Упомянутые двенадцать сотрудников полиции являлись членами организации, получившей название „Клуб Шестнадцатой авеню“. Это наименование стало символом самых отвратительных проявлений коррупции в полиции».