— То, что должна, — опустила глаза Зоэ. — Я сделаю то, что обещала тебе. Я сдержу слово, Мерсер. Прежде всего, я сдержу свое слово.
— И я сдержу свое. — Его голос был тихим и уверенным. Мерсер все еще держал ее руку.
Зоэ подняла взгляд и увидела в его глазах не презрение или неодобрение, но нежность, которая потрясла ее.
— Я знаю это, Мерсер, — наконец сказала она. — Никто никогда не сомневался в твоей чести. И уж тем более я.
Казалось, пространство между ними пронизали электрические разряды. Он, наконец, отпустил ее руку.
— Тогда иди, — сказал он спокойно. — Но если ты думаешь, Зоэ, что у тебя с Робином есть незаконченное дело…
Мерсер по непонятной причине оборвал фразу. У Зоэ сердце сжалось. Она пошла вниз по ступеням, едва разминувшись с двумя слугами, поднимавшими на фургон раму кровати. Развязанные ленты шляпки трепетали на ветру, Зоэ заспешила вдоль западного крыла и вниз по холму. Утки строем скользили по воде, малыши подросли и были лишь вдвое меньше мамы. Чудесный вид! Зоэ сосредоточилась на нем и на предстоящей трудной задаче.
На узкой каменной веранде летнего дома она остановилась, постучала и, не дождавшись ответа, подняла щеколду и осторожно шагнула внутрь. Она умышленно избегала возвращаться сюда с той роковой ночи с Мерсером, не позволяя себе помнить глубину и интенсивность того, что случилось, страшась того, что могла бы узнать о себе и о своей потребности в нём.
Зоэ медленно шла в темноте, ее шаги эхом отдавались в почти пустой комнате. Как она и опасалась, на нее нахлынули воспоминания, кожу вдруг закололо иголочками от внезапных плотских ощущений. Ее охватило чувство, более глубокое и примитивное. Ее взгляд сразу двинулся к камину, к потертому шерстяному ковру, где Мерсер уложил ее, мокрую, дрожащую, полную отчаяния, внутренне сломленную.
Слабый запах золы и трав все еще витал в воздухе. Даже аромат его кожи вернулся к ней, теплый и слабо мускусный. И на мгновение она почти увидела его, сидящего на старом стуле, серьезно смотревшего на нее, когда она проснулась, истомленная его любовными ласками.
Даже тогда она понимала, что Мерсер задавался вопросом, во что он впутался. О, он желал, ее, возможно, всегда. Но он не хотел желать ее… И для Зоэ это все изменило. Независимо от того, как он желал ее, она всегда будет неудобством для Мерсера, человека столь же собранного и с огромной внутренней дисциплиной, сколь она своенравна и непредсказуема.
Но сейчас речь о Робине, напомнила она себе и усилием воли отвела взгляд от камина. Они уже и без того причинили достаточно вреда — своим семьям, друг другу. Она не добавит боли. Зоэ прошла в опрятную кухню и столовую, но и там было пусто.