— Мисс! Что не так?
— Ох, Тру! — дрожащим голосом сказала Зоэ. — Все! Я так рада, что ты здесь! И я отчаянно хочу уехать!
— О, мисс! — Ловкие руки Труди уже занялись пуговками на спинке вычурного красного платья Зоэ. — Пожалуйста, не плачьте. Не может быть, что все так плохо.
— М-мо-ожет! — икая и всхлипывая, ответила Зоэ. — Мерсер т-таакой холодный! И Робин не хочет жениться на мне!
— Но вы же знали это, мисс? — Труди, стремительно расстегивала пуговицы. — И вы не хотите выходить за него.
Зоэ резко повернулась от окна.
— Ох, Тру, — прошептала она. — Я надеялась, что мы могли бы притвориться… и что притворство… все исправит. Но ведь этого не будет?
— Ну-ну, полно, — утешала Труди. — Как говорит ваш отец: «Туманное утро обернется ясным днем».
— День сегодня ясный! — ответила Зоэ. — А я чувствую себя несчастной!
— Милая моя! — успокаивала Труди. — Не плачьте по мужчинам! Если уж на то пошло, пусть они из-за вас плачут. Вам нужно снять эти грязные тряпки и принять ванну. И все тогда покажется значительно лучше.
— Т-ты так думаешь? — Дорогой красный шелк скользнул на пол.
— Да, — серьезно сказала Труди. — Потому что вы — мисс Зоэ Армстронг, сильная, умная, красивая, и если лорд Роберт не хочет вас, то кто-нибудь другой захочет.
Мерсер шагал по подъездной аллее прочь от дома, Бонни бежала следом. Чувствуя, что они направляются к пруду, Озорник помчался с холма и бегал вдоль кромки воды, вспугивая отдыхавших на берегу уток.
Утки, переваливаясь, удирали в воду. Мерсер спускался с холма почти вслепую, срезая дорогу через высокую траву, вместо того чтобы придерживаться ухоженной дорожки. Высокие стебли со свистом задевали его сапоги, рассыпая семена. Он рассеянно сорвал травинку и зажал между зубов. Ему нужно было что-то жевать… что-то, кроме собственного раздражения.
Видит Бог, Зоэ Армстронг раздражала его! Даже когда она вела себя безупречно, соблюдая правила этикета, или была сама доброта, он всегда уходил взволнованным и сердитым. Но на сей раз, он злился на себя. Спустившись к воде, он зашел в летний дом, который оставили открытым, чтобы проветрить. Внизу была просто обставленная гостиная, опрятная кухня и столовая, лестница вела наверх, к пустым комнатам. Мерсер прошел дальше, через помещение, где хранились лодки, дорогая новомодная шлюпка Робина, груды полуистлевших веревок, и вышел на дощатый помост, уходивший в пруд. Опершись локтями на перила, он смотрел на высокие меловые холмы за прудом.
Черт побери, этот брак Робина становится даже большей пародией, чем он ожидал. Робин все еще лежит в постели после визита в «Корону», и одному Богу известно, где он был и с кем. А у Зоэ такой вид, будто этот брак — ложка мышьяка, которую она стоически решила проглотить. А сам Мерсер — черт побери! — он, словно гвоздем прибит между ними, поскольку сам себя туда поставил.