«Что в них толку?»
«Но ведь ты можешь обрести бессмертие!»
«Какой от него прок?»
«Получить могущество и не пользоваться для себя?!»
«Дело в том, брат, что камень требует неумеренной платы за свое обретение».
«Расскажи! Открой секрет, и обещаю освободить тебя. Что за плата? Надо принести человеческую жертву? Я прав?»
«Камень забирает любовь. Ты будешь любить только его».
«Всего-то?! – Великий алхимик расхохотался. – Если бы у меня был философский камень, я бы сто раз отказался от такой ерунды!»
«Возьми». – Нищий протянул рубиновую слезинку.
«Ты отдаешь философский камень? Что хочешь взамен?»
«Скажи, что любить его будешь ты».
Великий алхимик проговорил клятву, схватил камень и выбежал из темницы. Рано утром нищего повесили на городской площади. Он смеялся, пока на него надевали петлю. А когда вздернули, на лице его осталось маска полного счастья».
– Что стало с Великим алхимиком? – спросил Тиль.
– Не может умереть, но и не может расстаться с камнем. Так и бродит оборванцем.
Ньютон следил за притихшим ангелом и вдруг открыл шкатулку, извлек хрустальное перышко и приложил к вороту комбинезона.
– Поздравляю с обретением крыльев, сэр Тиль.
Ничего не случилось, ничего не почувствовал, даже легкой тяжести за плечами. Но каким-то необъясним образом понял: у него крылья. И увидел себя как бы со стороны.
Крылья на загляденье: белые, сверкающие, без единого перышка, наполненные светом, струящиеся, как шарфы летчиков-асов Первой мировой. Незабываемое зрелище. Он стал неотразим. И похвалиться некому.
– Простите, сэр, это какая модель?
Телескоп нацелился в белую сферу, на которой не светилось ни единой звезды:
– Хотели модель Сикорского, сэр Тиль? Носите достойно. Других нет.
Надо же, и совсем не похожи на золотые игрушки из рекламы. Хорошо, что они такие, так намного лучше. Эти Тине могут понравиться, а те было бы стыдно вытаскивать из-за спины. Иногда приятно, что реклама врет.
Разглядывая со всех сторон, Тиль так понравился себе, что захотел немедленно предстать перед овечкой в новой красе. Мотоцикл под ним и крылья за плечами – что может быть проще.
Худенькое тельце затерялось в белом пространстве одеяла. Запястья перехватывали толстые обручи бинтов, словно у боксера с ринга, провалившиеся щеки покрыли желтые разводы, заостренный нос разукрасился мертвенной бледностью. Вернувшись издалека, Тина пребывала в глубокой апатии и покорности всему, что над ней сделают.
Виктория Владимировна отказалась перевозить дочь в клинику, в спальне был устроен передвижной госпиталь. Установилась стойка приборов, контролирующих биение жизни в десятках параметров, возвышалась капельница с набором разноцветных баночек, рядом дежурила медсестра.