Сведенборг исследовал ангелов-кадетов, но троица осталась невозмутимой.
Отважился Тиль:
– А Хрустальное небо?
Учитель подправил съехавший парик и настороженно спросил:
– О чем это вы, ангел-кадет?
– Мы сможем попасть на Хрустальное небо?
– Ах, вот что... Разумеется. Для того и служат ангелом, чтобы попасть на Хрустальное небо. Именно для этого, конечно, – Сведенборг оперся на палку. – Запомнить урок. Второй закон ангела. Ангел не имеет права договариваться с другим ангелом о поступках и судьбе овечки. Это значит, вам придется все делать самостоятельно. Помощи нет, и ждать неоткуда. Советов никто не даст. Ангел один на один с овечкой. У ангела друзей нет. Разбирайтесь как хотите. Обучение окончено. Курс выпущен.
Ангелы-кадеты послушно вскочили.
Мастер заковылял по склону, шаркая туфлями пыль и сбивая камешки тростью. Как только спина его исчезла за холмом, 898-й натужно заржал:
– Отлично разыграли! «Большая тайна», «никому не говори, а то штрафные выпишут». Умереть от смеха, если бы уже не сдохли.
– Нас уже обучили? – Тиль не мог поверить в такую удачу. Или наоборот.
898-й взобрался на камень и принялся рассматривать даль:
– Все, что нужно, я знаю... А не видать что-то Хрустального неба.
Зато летчик опять сник и, закрыв ладонями физиономию, пробормотал:
– Дерьмо! Что я наделал!
Сблизившись с 898-м, Тиль спросил тихонько:
– Ты видел свою девушку?
– Нет, – беззаботно ответил он.
– Неужели не нашел?
– Незачем искать. Маргарет я утопил вместе с муженьком. Запер их в каюте и открыл кингстоны. Красивая смерть. Кричали сильно, пока не захлебнулись. Яхта крепкая, надежная. Долго тонула.
– А сам?
– Пил коньяк, пока не ушел под воду. Как положено капитану. Хо-хей!
– Не жалко?
– Так ведь сука.
– Доллорес! Будь ты проклята! – затянул 897-й.
Слушать душещипательную мелодраму не было никакого желания. Надо срочно, любой ценой, за любые штрафные разыскать Витьку. Хоть мозги пудрить не будет.
Оседлав Мусика, чтобы рвануть куда угодно, Тиль, непонятно для чего, оглянулся.
Кривой пальчик Савонаролы подзывал. Неприятно, но ослушаться нельзя.
Подрулив к монаху, будто делая жест вежливости, Тиль лихо соскочил с мотоцикла, хоть и мертвого.
– Рад вас... – начал он, но израненная ладошка приказала заткнуться.
– Ангел-кадет Тиль, тебе оказана высокая честь.
Монах улыбнулся. Любой грешник согласился бы провести недельку в аду, лишь бы избавили от этого зрелища. Казалось, улыбается не человек, а василиск, мечтающий порвать живьем на запчасти.
– Спасибо, донн Джироламо, – кое-как выдавил Тиль. – Что надо делать?
– Тебе назначается овечка. Торжествуй.