И тут ее окликнули. Она вгляделась. Вот уж с кем она не хотела бы встречаться сегодня еще раз, так это с Дудицким!
В душе опять шевельнулся страх: а вдруг все-таки узнал?..
Поручик заговорил, и в голосе его Наташе послышалось сочувствие, теплота. Дудицкий предложил ей свою помощь: она переночует у его знакомых, а завтра он устроит ей свидание с дядей – это для него не представит большого труда.
Поборов сомнения, Наташа приняла предложение поручика.
Ей сразу не понравился дом, в который они пришли. В полупустых, кое-как убранных комнатах чувствовалось что-то неустроенное, спешное, свойственное временному жилью. Не понравилась и пожилая хозяйка, которая осмотрела ее с кривой, двусмысленной улыбкой.
Уйти? Наверное, надо было уйти… Но Дудицкий уже усаживал ее на диван, предлагал снять ботинки и жакет – ведь она совсем промокла, она простудится, – что-то ставил на стол. А Наташа, попав в тепло, почувствовала, как продрогла, как голодна…
Она медлила, а Дудицкий между тем уже звал ее к столу. Подождал, пока она сядет, придвинул тарелку с крупно нарезанными кусками рыбы, налил вина в стакан, стал уговаривать выпить. Она отказывалась, он настаивал: это как лекарство, ей сейчас необходимо. Наташа сделала глоток, отставила стакан. Дудицкий засмеялся. Сам жадно выпил, сразу налил еще…
Дудицкий пил и становился все развязней. Близко придвинувшись, возбужденно, бессвязно говорил о том, что все вокруг сместилось, подхвачено ураганом, куда-то мчится, возможно к гибели, а они словно на маленьком теплом островке. Схватил вдруг Наташину руку своей – сухой, горячей. Наташа отстранилась. «Уйти, куда угодно, но уйти!..» Встала, и тут Дудицкий обнял ее. Она увидела совсем близко страшные своей пустотой глаза. От Дудицкого несло крепким запахом табака и дешевого вина.
– Пустите сейчас же!.. Не смейте!..
– Предпочитаете контрразведку? – тяжело дыша, спросил Дудицкий. – Там не будут обнимать. Там будут бить! До тех пор, пока не сознаетесь…
Обнимая Наташу, он вдруг увидел прямо перед собой хозяйку дома, с любопытством из-за занавески глядящую на разыгрывающуюся сцену.
– Пошла прочь, старуха! – закричал он. – Застрелю!.. Совсем прочь! До утра!
Громыхнула дверь в сенцах, послышались удаляющиеся шаги.
– Ну вот мы одни… – Дудицкий прижимал ее все крепче. – Я действительно мог бы сдать вас контрразведке, но я…
– Отпустите! – сдавленно крикнула Наташа и с силой вырвалась из его объятий. – Не прикасайтесь, если хотите, чтобы я вас слушала!
– Хорошо. Не к спеху. У нас до утра много времени, – спокойно согласился поручик и присел на диван. – А почему же вы не спрашиваете, за что я мог бы вас сдать контрразведке?