– Нет. Карманы поэта оказались пусты. Совершенно пусты.
– Может, он успел его выложить?
– Исключено. Мы установили, что погибший получил удар по голове при входе в квартиру. Ключи от двери валялись на полу.
– Значит, блокнот мог забрать убийца?
– Как и всё, что принес с собой поэт. В частности, магнитофонную ленту с записью репетиции вашей дочери. И сам магнитофон, кстати.
– Почему вы мне об этом раньше не доложили? – рявкнул Васильев.
– Виноват, товарищ генерала армии. Но, мы обязаны хранить тайну следствия.
– Убийца интересуется моей дочерью, слушает ее песни, следит за ней, а я узнаю об этом последним!
– Какая слежка? Что случилось?
– Страницу из этого блокнота три дня назад подбросили в машину моей дочери.
– Как это произошло? Есть свидетели?
– Я сам разберусь, – стиснув зубы, прохрипел генерал и положил трубку.
Однако опрос водителя ничего не дал. Один раз за время концерта он отходил от машины, в это время к ней мог подойти кто угодно. Водитель припомнил, что день был жарким, и цветок, скорее всего, подбросили в щель незакрытого заднего окна автомобиля.
Раздраженный генерал вез дочь домой. Вместе с ней он разместился на заднем сиденье. Охранников он отпустил.
– Всё! Без моего ведома из квартиры ни шагу!
– Папа, а как же репетиции?
– Концерты закончились, репетиции подождут.
– Я записываю пластинку.
– Сумасшедший маньяк устроил охоту за лучшими певицами. Ты хоть это понимаешь?!
– Папа, ты думаешь, что листок в машину подбросил убийца?
– Больше некому. Блокнот со стихами достался ему.
– А как же ноты? Кто сочинил музыку?
– Он и сочинил. Это способный мерзавец.
Марина затихла. На ее лице боролись страх и удивление.
– Тогда, он – гениальный композитор.
– Прежде всего, он – жестокий убийца. Про это не забывай.
Автомобиль въехал во двор добротного кирпичного дома и остановился у подъезда с высокой деревянной дверью. Генерал вышел первым. Убедившись, что рядом никого нет, позволил выйти дочери. В просторном холле их поприветствовал пожилой вахтер. Направляясь к лифту, генерал обратил внимание, что из почтового ящика его квартиры торчит согнутый пополам лист бумаги. Пальцы выдернули листок, руки небрежно развернули, глаза пробежались по тексту. Хмурое лицо генерала мгновенно побагровело. Он резко прижал дочь к стене, заслонив своим грузным телом, и выхватил пистолет. Толстая шея рывками поворачивалась в тесном воротнике, напряженный взгляд изучал темные углы подъезда.
– Папа, ты что? – возмутилась девушка, от неожиданности выронившая большой букет.
Толстые подошвы ботинок генерала сминали нежные бутоны. Успокоившись, он протянул лист из почтового ящика дочери.