В одну из суббот Софья Леонидовна и Нинель Владиславовна, отведав малиновой настойки, как обычно, млели от чудного голоса итальянского певца. Марк, знавший наизусть все повороты музыкального сюжета оперы, больше прислушивался к новым звукам за окном.
На заводе, стремительно выросшем за оврагом, осуществляли пробный пуск оборудования. Натужно взревела огромная турбина, со свистом набрала обороты. Потом равномерный высокий гул словно натолкнулся на препятствие, потерял юношескую силу и рывками стал заваливаться в старческий бас. В механическом гудении начали преобладать низкие протяжные ноты.
Софья Леонидовна поджала губы, озабоченно потерла виски. Нинель Владиславовна беспокойно заскрипела плетеным стулом. Низкий гул за оврагом нарастал.
– Прикрой форточку, – попросила учительница музыки Марка.
Створка захлопнулась, погнутый язычок оконной защелки лег в металлический паз, отгородив комнату от внешнего шума, но Марк чувствовал, что мощные волны по-прежнему проходят сквозь старую раму и деревянные стены. Он давно убедился, что способен воспринимать звуковые колебания не только через оттопыренные уши, но и всем телом.
– Боюсь, война скоро будет. Гитлер пол-Европы уже захватил, – покачала головой Софья Леонидовна.
– Мне тоже страшно, Софьюшка. Ведь и старые уже, пожили, а все равно помирать боязно.
– И без войны что-то тревожно.
– Плохо спала?
– Ворочалась, как всегда. Но с утра всё хорошо было, а вот сейчас… Аж сердце перехватывает. Марк, выключи граммофон!
– Я тоже плохо себя чувствую. Мигрень начинается. Может, погода меняется?
Мальчик послушно поднял блестящий валик с иглой, убрал пластинку. Граммофон ему совершенно не мешал. Всё его внимание было устремлено наружу. Явный шум за окном уже стих, но Марк слышал, как в чреве завода нарастает вибрация. Он чувствовал мощные волны, исходящие от большого агрегата. Они пронзали стену, легко проходили сквозь него, толкались в тела старушек, заставляя трястись их поджилки.
– Страшно, Нинушка, ой как страшно, – схватилась за сердце Софья Леонидовна. Ее лицо смертельно побледнело.
Нинель Владиславовна, не обращая внимания на подругу, вскочила с кресла, заметалась по комнате. Марк с любопытством наблюдал, как перепуганная старушка плотно прикрыла дверь, нервно задернула шторы, а учительница музыки сжалась в кресле, зажмурила глаза и зажала уши, словно перепуганный ребенок. Пять минут назад старушки наслаждались наливкой и музыкой, а сейчас тряслись от страха. Что произошло за это время?
Марк с интересом повернулся к стене, за которой располагался заводской корпус. Сквозь нее шли тяжелые волны колебаний. Он их почти не слышал, но хорошо ощущал внутренними органами. Прятаться от них или затыкать уши было совершенно бесполезно, да его они и не тревожили. Напротив, его тянуло к новым неведомым звукам.