Пролом в заборе Юрий в конце концов нашел. Он попробовал протиснуться в щель, но мешала одежда. Не задумываясь, Покровский начал раздеваться. Снял демисезонную куртку, стащил с себя комбинезон и все это сунул в щель. Потом, выдохнув воздух, начал протискиваться сам.
Свет, ярко горевший в нем, внезапно погас. Когда Покровский пришел в себя, то обнаружил, что лежит одетый на спине, а прямо в глаза ему светит луна.
Покровский оглянулся по сторонам и в сумеречном льдистом свете увидел два забора. Он лежал между ними. Сначала Покровский решил, что это бред. Зачем два забора, когда и одного вполне достаточно. Он закрыл и снова открыл глаза. Ничего не изменилось. Пришлось примириться. Два так два. Гораздо хуже то, что не мог вспомнить, через какой забор он уже перебирался.
После обморока чувства были обострены и голова работала ясно. Ошибаться нельзя. Сил, чтобы исправить ошибку, может больше и не найтись.
Эта мысль заставила его сосредоточиться. Он затаил дыхание и прислушался. Ждал шума машин. Раз дорога, то и машины должны ездить, но машин, как назло, не было.
И все же какой-то шум был, правда совсем не похожий на звук мотора. Он помнил, что недавно слышал его. Покровский всмотрелся и увидел возле одного забора ряд телеграфных столбов. Теперь он знал, куда двигаться.
Опять он полз вдоль забора, опять искал щель или оторванную доску. В десятке метров за этим вторым забором он видел насыпь. Там могла быть только дорога. Не грунтовка, а настоящее шоссе. Он видел на фоне леса белеющие столбики ограждения. Он нашел щель. Точно такую, как в первый раз, и потому, примерившись, снова начал раздеваться. Это заняло много времени. Руки потеряли чувствительность. Движения были замедленны. Мороз набрал полную силу, трава хрустела при каждом его движении.
Очнулся уже на дороге. Нет, это не чудилось ему. Он чувствовал ледяную жесткость асфальта. Оставалось ждать. Он думал о шоферах. «Может же кто-нибудь из них проснуться раньше и поехать, ведь обязательно кто-нибудь куда-нибудь спешит, а шофера и подавно. Они всегда спешат», — думал Покровский. Он замерзал и в то же время просто не мог поверить, что умрет тут, на дороге. «Ведь я дошел, дополз! — думал он. — Я сделал свое дело до конца, теперь все зависит от них. Неужели они не чувствуют?!»
Покровский услышал шум мотора. Он начал готовиться. Сел, всматриваясь туда, откуда надвигалось медленное басовое гудение и плескали зарницы фар. Не один грузовик, целая колонна поднималась на перевал. Фары ведущей машины ощупывали небо над головой Покровского. Он приготовился поднять руки и замахать, когда фары осветят его… Столбы света широким взмахом прошли над ним. Это значило, что машины поворачивают. Потом с асфальта свернули сразу два, и по тому, как клубилась пыль в свете фар, Юрий понял, что машины съезжают и движутся в объезд прямо по полю. Объезд проходил рядом, и чтобы выбраться на него, надо перевалить через насыпь у обочины. Она была не очень высока, метра полтора не больше.