Два дня пробирались путники, как вдруг тропинка, по которой они шли, отклонилась от потока и пересекла гребень высокой горы. Теперь тропинка видна была уже на расстоянии нескольких миль, она исчезала где-то в лесу, покрывавшем склон, по которому спускались наши беглецы.
Тропинка эта, затерявшаяся среди кустов и лиан, без сомнения, вела к какому-нибудь жилищу, давно уже покинутому. Растительность совсем скрывала всякие следы человека в этих местах. Приходилось расчищать дорогу, что и делал Гуапо, действуя своим огромным ножом, который во всей испанской Америке применяется и для защиты, и для прокладывания себе пути через кусты, которыми часто зарастают здешние дороги.
К сожалению, нельзя отрицать, что в течение последнего столетия испано-американцы, равно как и мексиканцы, все более регрессировали: сколько основанных ими учреждений, сколько построенных ими многолюдных городов пришли теперь в упадок и лежат в развалинах, сколько некогда прекрасно возделанных полей снова заросли роскошной, но дикой растительностью. Мало того, целые провинции отняты у колонизаторов индейцами, и можно легко доказать, что будь потомки Пизарро и Кортеса представлены сами себе, не прошло бы и пятидесяти лет, как они были бы изгнаны из страны, так трудно завоеванной их предками. Возвращение родной земли туземцами распространялось все больше в северных провинциях Мексики: однако появились англо-американцы
— народ более могущественный и многочисленный; они вмешались и остановили дикарей. Но возвратимся к нашим беглецам.
Дон Пабло нисколько не удивился тому, что тропинка исчезла, — он предвидел и давно ожидал этого. Но где провести ночь? Приближался вечер, ламы изнемогали, не столько от ходьбы, сколько от жары. Наконец путники набрели на маленькую поляну и остановились. Было еще светло, когда все поужинали. Девочка засыпала, Гуапо занялся ламами, а дон Пабло сидел очень грустный и казался совершенно убитым. Донна Исидора, заметив это, постаралась ободрить его.
— Чего нам печалиться? — говорила она, обращаясь с улыбкой к мужу. — Мы теперь в полной безопасности; солдаты вице-короля не доберутся сюда.
— Конечно, — с горькой усмешкой ответил дон Пабло, — солдаты не придут. Но мы избежали смерти только для того, чтобы испытать тысячи мучений, быть может, во сто крат худших. Мы вынуждены будем жить в лесу, как дикари, подвергаясь нападениям хищных зверей и индейцев, терпеть холод, может, и умереть от него…
— Не говори так, дон Пабло, — прервала его жена. — Я никогда не слыхала, чтобы индейцы этих стран были жестоки. Они не станут причинять зло людям, которые желают им только добра и которые настолько слабы, что не могут вредить им, даже если бы и хотели. Что же касается голодной смерти, то можно ли опасаться ее в этом лесу, где так много разных плодов и съедобных кореньев? Ты ведь сам знаешь это. Будь же мужественнее, прошу тебя, и не бойся ничего. Господь спас нас от врагов, сохранил во время опасной дороги, неужели он допустит, чтобы мы погибли теперь?