Они побрились и помылись. В остальном им пришлось полагаться на то, что грязь, которая не была смыта, на кафтанах будет незаметна, потому что они не решались пользоваться водой Стикса, а то немногое количество питьевой воды, что было на борту, они должны были расходовать экономно. Но поскольку они почти все время проводили на свежем воздухе, их одежда по крайней мере не воняла.
Конан тряхнул руку Фалко.
— Спасибо, — проговорил он. — Пусть боги также охраняют тебя. Не переживай чересчур. Чему быть, того не миновать. Важно только, что мы без страха идем навстречу судьбе.
Он перелез через релинг и спрыгнул на землю. Его спутники последовали за ним. Когда тростниковое болото осталось позади и они ступили на твердую землю, они вышли через загон для лошадей к дороге, идущей параллельно каналу. На конце ее на южном горизонте возвышались башни. Встающее солнце окрасило серый рассвет. Стая уток с шумом поднялась из болота. Среди полей, пальм и оросительных каналов все время можно было видеть маленькие скопища глинобитных хижин. На юго-западе и юго-востоке пустыня вклинилась отдельными тонкими песчаными заносами в зелень. Воздух был еще приятно освежающим, но быстро становился все теплее.
Спустя какое-то время Конан сказал:
— Фалко точно описал, как добраться до посольства кратчайшим путем, но нам лучше не прямо и чересчур с решительным видом приближаться к нему, а сделать так, словно мы проводники караванов. Взяли небольшой отпуск, чтобы посмотреть город и поискать возможность спустить с кайфом немного денег, заработанных тяжелым трудом. Через такой город, как этот, наверняка каждый год проходят подобные люди, за которых мы хотим себя выдать.
— Не очень-то раскатывай губу на дружелюбный прием, — грубо сказал Джихан. — Эти змеепоклонники не такие, как горожане любого другого города. Кто знает, может быть, они вообще не люди!
— О нет, — заверила его Дарис. — Некоторые из них были жестоки к тебе и к подобным тебе, так же как и к моим землякам. Но я знавала нескольких довольно-таки славных стигийцев — и таких, должно быть, много — порядочных людей, которые почти ничем не отличаются от нас, которые тяжело работают, чтобы иметь возможность заплатить высокие налоги и в то же время обеспечить своей семье мало-мальски сносную жизнь. И что эти несчастные, достойные сострадания крепостные и рабочие, которых мы видели по дороге сюда, сделали кому плохого? Обыкновенные стигийцы по большей части страдают под властью надменных аристократов и фанатичных жрецов.
Конан проворчал что-то про себя. Ему дела не было до этих тонкостей и различий. Согласно его мировоззрению, каждый сам за себя против всех — за исключением тех немногих, к кому он в настоящее время испытывал товарищеские чувства. В лучшем случае по необходимости царило вооруженное перемирие, которое, однако, могло быть прервано по малейшему поводу. Это, конечно, не означало, что люди не могут вместе работать, действовать заодно, делить радость и горе и уважать друг друга. Порой он испытывал сожаление оттого, что необходимость вынуждала его убивать некоторых людей, но сна от этого он не потерял. Вечная борьба была просто частью жизни.