Бросив «Кречет» Краузе в атаку с левой полусферы, я слегка сместился вправо и «притормозил». Циклоп, реагируя на близкую опасность, сдвинул полусферическое поле наперерез ракетам Вольфа… и на долю секунды оставил корму беззащитной. «Касатка»[15], сорвавшаяся с подвески, даже не разделяясь на боеголовки, влетела в незащищенный борт и, пробив бронеплиты, взорвалась внутри истребителя!
«Отпустив» Краузе и закрыв свой «Кречет» щитом, я дал полную тягу и рванул вдогонку за уходящим в сторону транспорта вторым Циклопом, который уже терзали работающие соло «единичка», «двойка» и «четверка».
На то, чтобы уйти, Циклопу не хватило совсем немного — в момент, когда в его дюзы влетели аж две торпеды, он находился в двух минутах хода от идущей ему на помощь двойки охранявших транспорт истребителей.
— Краузе, Гашек! Пошли… — скомандовал я и попробовал забрать под контроль Семенова и Вильямс. Не тут-то было — то ли я что-то делал не так, то ли разгоряченные боем ребята подсознательно сопротивлялись моим попыткам установить групповой режим. В общем, решив, что трое против двоих — очень неплохой расклад, я прекратил попытки и, догнав «Кречеты» ребят, пристроился чуть в стороне и сзади от идущей первой Элен. Как оказалось — зря: уже через несколько секунд после первого огневого контакта я начал понимать, что эту пару шапками не закидаешь. Идеально слетанные машины показывали такие чудеса высшего пилотажа, что в какой-то момент я даже слегка испугался за Вильямс, реагирующую на безумные эволюции противника с явно заметной задержкой.
С каждой секундой затянувшегося боя совершать маневры в безумной каше из самонаводящихся боевых частей ракет, обманок и защитных полей становилось все опаснее и опаснее. А первый номер вражеской двойки, спереди закрытый собственным полем, а сзади — полем ведомого, все увеличивал и увеличивал скорость своих эволюций.
Пришлось импровизировать.
Момент, когда мой «Кречет» возник перед его носом, Циклоп использовал на все сто — на долю секунды отключив генератор поля, он выпустил одну тяжелую и штук пять легких ракет и тут же отвернул в сторону. Только взрываться я не собирался — поворачивая «Кречет» на самом пределе возможностей гравикомпенсатора, я параллельно крутил защитное поле, старался остаться в сознании и не заорать от дикой боли, причиняющей мне раздувшимся компенсирующим слоем скафандра.
Как ни странно, маневр удался — защитное поле моего «Кречета» зацепило оружейный пилон второго номера Циклопов. И срезало его к чертовой бабушке. Момент силы, пришедшийся в это мгновение на центр масс вражеского корабля, заставил его вильнуть корпусом и… потерять корму ведущего. Впрочем, держится он за ним или нет, меня уже не интересовало — моя «Касатка», двигающаяся