Когда темный бог дошел до ступеней, поднимавшихся на первый ярус садов, он уже был уверен, что слышит плеск воды. Перепрыгивая через три ступеньки, он добежал до террасы, на которой стоял дворец. Здесь подстриженные кустарники и заросли цветов образовывали густой лабиринт, и Гадес не мог увидеть балкон Персефоны. Он обошел затейливо подстриженный участок зеленой изгороди - и застыл, как будто налетев на невидимую стену.
Персефона была обнажена. Она стояла в большой мраморной ванне и выглядела как внезапно ожившая безупречная статуя. Странная мысль забрела в голову Гадеса; он подумал, что теперь-то понимает, почему Пигмалион был так одержим Галатеей. После этого его ум окончательно отказался работать, и темный бог превратился в одно сплошное желание, яростно пылавшее в крови.
Эвридика обливала Персефону водой, а полупрозрачные горничные старательно намыливали тело и волосы богини весны. Богиня хохотала и брызгала на духов водой, а те напевали обольстительную мелодию, которая, правда, то и дело прерывалась взрывами смеха и хихиканьем. Дневной свет угасал, однако тело Персефоны отчетливо вырисовывалось на фоне освещенных окон. Гадес видел отблески света, падавшие на кожу цвета слоновой кости. Он пожирал глазами ее тело. Его руки сжались в кулаки, когда он вспомнил удивительное ощущение от прикосновения к нежному изгибу ее шеи. Гадес посмотрел на грудь богини. Мягкие полушария были полными и тяжелыми. Их румяные соски напряглись, как будто умоляя, чтобы Гадес коснулся их губами и языком. Мужская плоть бога напряглась и начала болезненно пульсировать, его сжигала страсть. Он изо всех сил стиснул зубы, чтобы не дать вырваться наружу стону неудовлетворенного желания, заполнившего все тело. Но он не отвернулся, не перестал смотреть на Персефону. Он просто не мог этого сделать.
Талия Персефоны соблазнительно изгибалась, переходя в пышные, идеально очерченные бедра. Ноги богини были длинными, красивыми. Взгляд Гадеса сам собой устремлялся к треугольнику темных волос внизу живота. На кудрявых волосках сверкали капли воды, одна за другой они стекали по внутренней стороне бедер Персефоны.
Как будто почувствовав его присутствие, Персефона повернула голову, ее взгляд оторвался от веселящихся служанок и устремился к садам. Гадес был почти уверен, что она его заметит, однако темный плащ смешался с тенями кустов, и глаза богини весны не увидели бога Подземного мира.
Эвридика опрокинула на Персефону последний сосуд воды и приказала служанкам подавать полотенца. Полупрозрачные девушки помогли богине выбраться из ванны и начали вытирать ее.