Но ни один смертный мужчина
Не может ее увидеть.
Богиня пребывает в одиночестве.
Теплая вода омывала нагое тело, унося с собой шелковую мыльную пену. Лина повернулась и засмеялась, не скрывая наслаждения, которое испытывала ее кожа. Она ощущала вечерний ветерок, гладивший ее. Ветер был теплым, но по сравнению с почти горячей водой казался довольно прохладным, и Лина покрылась гусиной кожей, а соски ее грудей эротично напряглись. Смех богини оказался заразительным, и вскоре уже все служанки смеялись, и звуки песни и радостного смеха поплыли над дворцом и садами бога умерших.
Медленно, задумчиво Гадес шагал по извилистой тропе, что вела из леса, отделявшего земли его дворца от полей Элизиума. Он уже почти дошел до третьего яруса садов. Гадес был рад, что прислушался к совету Персефоны. Найти Дидону оказалось совсем нетрудно. Нужно было только выяснить, где Аякс. Дух Дидоны оказался поблизости, навязчиво преследуя умершего воина и не давая ему ни шагу ступить спокойно. Дидона не желала пить воду из Леты, как не желала и отказываться от своей безответной любви, - но душа Дидоны принадлежала Гадесу, и ей пришлось сделать то, что он приказал. И, как это всегда бывало, чем ближе они подходили к Лете, тем быстрее двигался дух Дидоны. Соблазнительный голос реки зачаровал Дидону, облегчив ей превращение. Но не воспоминания о Дидоне заставляли темного бога замедлять шаг. Дело было в Персефоне. Образ богини преследовал его. Хотя он лишь одно мгновение держал ее в объятиях, он продолжал всем телом ощущать ее атласную кожу… чувствовать сладость ее губ… чуять запах женщины, впитавшийся в него…
И в его ушах продолжал звучать ее смех. Гадес негромко выругался. Что, именно так и выглядит любовь? Неужели ему теперь не избавиться от мыслей о ней?
Смех прозвучал снова. Хорошенько прислушавшись, Гадес остановился. Потом облегченно вздохнул. Смех был не воображаемым. Его доносил со стороны дворца легкий вечерний ветерок. Теперь Гадес различил еще несколько голосов, помимо голоса Персефоны. Рядом с богиней кто-то смеялся, а кто-то напевал. И все женские голоса были нежными и восхитительными. Когда Гадес снова тронулся с места, его шаг уже не был медленным и задумчивым.
Добравшись до второго уровня террас, Гадес окинул взглядом задний фасад дворца. Дневной свет постепенно сменялся вечерним, и мигающие факелы, освещавшие сады, уже вспыхнули, как обычно, и мешали как следует рассмотреть дальние перспективы. Впрочем, Гадес видел, что окна дворца сияют веселым светом, но ему показалось, что на фоне окон покоев Персефоны вырисовываются какие-то силуэты. Он прибавил шагу.