- Эвридика, тебе незачем прятаться там, у двери. Ты можешь встать рядом со своей богиней, - сказал Гадес, обращаясь к девушке, все еще топтавшейся в дверях.
Лина, устыдившись, что забыла о маленькой призрачной подружке, шепотом поблагодарила Гадеса, пока Эвридика почти бегом пересекала зал и, быстро поднимаясь на возвышение, становилась рядом с креслом Лины.
- Все как обычно, Япис, - сказал Гадес.
Япис кивнул и исчез.
- Япис сейчас выйдет ко входу во дворец. Там он возвестит, что я выслушаю прошения. Первые души явятся очень скоро, - пояснил он, повернувшись к Лине.
- И ты этим занимаешься каждый день? - спросила Лина.
- Нет. - Гадес покачал головой.
- Ох… А как часто ты позволяешь душам умерших обратиться с просьбой? - спросила Лина.
- Каждый раз, когда чувствую, что это необходимо.
- Ох… - снова произнесла Лина, ощутив странную неловкость от этого краткого ответа.
Гадес увидел, как Персефона неуверенно провела рукой по волосам, и понял, что снова ведет себя так, будто высечен из холодного камня. «Дай этой богине шанс». Слова друга вспыхнули в памяти. Гадес откашлялся и склонился к Персефоне.
- Я чувствую потребности умерших. То есть не то чтобы я ощущаю их желания… скорее я ощущаю, когда у них нарастает беспокойство. Я знаю, когда они нуждаются во мне, и тогда открываю большой зал и выслушиваю ходатайства.
- Но это просто изумительный дар - отзываться на потребности душ смертных.
Гадес повернул голову, чтобы посмотреть в фиолетовые глаза богини. Их лица были так близко друг к другу… Гадес ощущал нежный, женственный аромат, исходивший от Персефоны.
- И у тебя не вызывает неприязни, что я так сильно связан с умершими?
- Конечно нет, - ответила Лина.
Гадес внезапно показался ей таким ранимым, что ей отчаянно захотелось протянуть руку и погладить его по щеке, разгладить морщины, пересекавшие красивый лоб… Но вместо этого она потянулась к Эвридике и коснулась руки девушки. Сжав пальцы Эвридики, Лина улыбнулась маленькому духу, и Эвридика улыбнулась в ответ.
- Кое-кто из моих лучших друзей тоже умер…
Гадес посмотрел на бледную девушку, на богиню… и вдруг в его груди зародилась надежда, и сладкая горечь этого чувства захлестнула Гадеса. Он приказал принести вина - иначе ему не скрыть было, что его сердце готово разорваться.
Слуги поставили рядом с ним маленький столик, и Гадес собрался с духом, наливая золотистый напиток в кубки.
Лина кивнула в знак благодарности, отпила глоток - и ее лицо расплылось в блаженной улыбке.
- О, это амброзия! Как вкусно! Спасибо, что подумал об этом.
Гадес наблюдал за ней как зачарованный. Почему она так отличается от других богинь? У нее не вызывают отвращения умершие. Она так откровенно заботится об Эвридике, даже называет ее подругой. Все, что большинство бессмертных воспринимает как нечто само собой разумеющееся, вроде амброзии и богатства, восхищает Персефону, как будто для нее такие вещи внове и ужасно интересны. Она была головоломкой, и весьма загадочной головоломкой, и Гадесу уже отчаянно хотелось разгадать ее.