Когда мадам Саладен изложила Лизетте суть своего разговора с личным секретарем сенатора и объяснила ей, какое достойное и высокое положение занимает их благодетель, сия молодая особа лишь передернула плечами.
— Cette vieille carpe! — сказала она; в не очень точном, но буквальном переводе это означало: «Ах он старый карп!»
— Какая разница, карп он или нет, если он даст тебе роль? — спросила мадам Саладен.
— Et ta soeur, — заметила Лизетта.
Эта фраза, которая буквально означает, конечно, «и сестрицу твою» и звучит на первый взгляд вполне безобидно и даже бессмысленно, на самом деле несколько вульгарна. Воспитанные молодые девушки, как мне кажется, употребляют ее лишь в том случае, если хотят кого-то шокировать. Она выражает самое решительное недоверие и в точном переводе на язык улицы слишком груба для моего целомудренного пера.
— Как-никак, а мы шикарно пообедаем, — продолжала мадам Саладен. — Ты ведь уже не ребенок, в конце концов.
— Где, он сказал, будет обед?
— В «Шато-де-Мадрид». Это же самый дорогой ресторан в мире!
Воистину это так, и вполне понятно почему. Кухня там превосходная, винный погреб славится повсюду, а расположение ресторана таково, что сидеть в нем мягким летним вечером — одно удовольствие. На щечках Лизетты появились очаровательные ямочки, а на больших алых губах — улыбка.
— Я могу взять платье из салона, — задумчиво проговорила она.
Через несколько дней личный секретарь сенатора посадил мадам Саладен и ее прекрасную племянницу в такси и отвез в Булонский лес. Облаченная в один из самых удачных образцов своего салона, Лизетта выглядела настоящей принцессой, да и мадам Саладен была весьма представительна в своем собственном платье из черного атласа и в шляпке, которую Лизетта сама для нее соорудила по этому случаю. Секретарь представил обеих дам месье Лесюру, который приветствовал их с благосклонным достоинством политического деятеля, встречающего жену и дочь одного из влиятельных избирателей. Со свойственной ему проницательностью сенатор угадал: именно за таковых приняли бы мадам Саладен и Лизетту люди, знавшие его в лицо, окажись таковые за соседними столиками. Обед прошел удачно, и меньше чем через месяц Лизетта перебралась в прелестную квартирку, достаточно отдаленную как от ее места работы, так и от сената, и отделанную в самоновейшем стиле одним из модных декораторов. Месье Лесюр попросил Лизетту остаться в салоне. Его устраивало, чтобы в те часы, которые он посвящает бизнесу и государственным делам, она также не сидела сложа руки, а то долго ли до беды! Он отлично понимал, что если женщине весь день нечего делать, она способна истратить куда больше денег, чем женщина при деле. Умный человек должен думать и о таких вещах.