Тогда она громко постучала, и Колобок после паузы отозвался:
— Чего?
— Воды принеси, — сказала она.
— Не могу отлучаться, — возразил охранник. — А попросить некого.
Оксана про себя выругалась.
— А ты из ванной, — посоветовала она наконец. — Я же заперта, не убегу.
— Ну... ладно, — согласился охранник после короткого раздумья. — Или не, мож, я тебя провожу туда просто?
— Давай так, — согласилась Оксана. Встав сбоку от двери, она подняла «узи».
В замочной скважине провернулся ключ, дверь отворилась, и снаружи донеслось:
— Ну, давай. Оксанка, говорю, иди...
Он шагнул внутрь, не замечая ее. Оксана замерла, палец примерз к спусковому крючку. Убить человека? Колобка, этого вечно жующего, флегматичного, добродушного парня... Да как же, за что?
Но внизу, в подвале, сидит Змееныш, и его убьют, если Оксана не успеет...
Ремень «узи» съехал с плеча. Реакция у Колобка была приличная — но он хорошо относился к Оксане и не заподозрил ее в дурном умысле. Поэтому охранник отреагировал, только когда краем глаза заметил движение сбоку.
Когда Колобок повернулся, угол приклада врезался ему в голову. Охранник охнул, оседая на бок, слепо зашарил руками перед собой. Оксана, прикусив губу, ударила еще раз — по выпуклому гладкому лбу. Колобок завалился на пол, она перешагнула через тело, закрыв дверь, кинулась вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, не думая о том, что ее могут услышать.
Слон спускался медленно, держась за перила. Он хорошо помнил Оксану шестилетней девчонкой — как катал ее на плечах, угощал конфетами и мороженым, когда приезжал в Киев устраивать судьбу дочери после смерти жены, с которой давно развелся. А теперь тот ребенок вырос в своенравную и капризную девчонку. Слона раздражало и смущало Оксанино упорство. Как бы не оказалось, что все всерьез, — что тогда? Не может его дочь жить в Зоне с каким-то мутантом! Слон всю жизнь пахал, зарабатывал — для кого? Ему одному столько денег не надо, все его расходы — дорогие сигары да виски, и то не каждый день. Это по женской части — деньги тратить. Юбки, шляпки, драгоценности, машины, путешествия... вот пусть и наслаждается жизнью, раз отец дает возможность, раз он все это заработал. Нет, Слон не позволит, чтобы его деньги пропали зазря! Оксанка будет жить так, как он хочет для нее, — то есть с шиком, роскошно. Ради него, ради отца она должна жить так, как...
Слон остановился: выпивка действовала, сознание помутнело, мысли потеряли четкость. Ведь это, в конце концов, оскорбление родного отца — пренебрегать тем, что он для нее сделал. Ну, Оксанка! Предпочла какого-то мутанта отцу и прекрасному будущему!