— Я могу сказать, что я тебя ненавижу, но это будет неправда. Я думаю, что говорю.
— Ты думаешь, что говоришь! Наш брак — сумасшедший дом. Зачем ты вообще за меня вышла? Все были поражены. Твой отец чуть не рехнулся. Так зачем ты…
— Ох, какая разница.
— «Какая разница». Ты всегда это говоришь. Я буду умирать, ты опять это скажешь. Ты пиявка, вошь, паразит-кровосос. Ты как комар, как блоха, сосешь мою кровь, чтобы жить. Высосешь меня досуха, прислонишь к стенке и будешь всем говорить: «Вот мой муж, бедненький Джордж!»
— Ты же сам в это не веришь, зачем ты все это говоришь?
— Верю. Ты думаешь, сколько б я ни орал, все равно я в тебе нуждаюсь, и стоит мне перестать орать, ты тут же решаешь, что у нас все безоблачно.
— Да.
— Ты все врешь, это неправда, это тебе кажется. Господи, если б я только мог засунуть эти слова тебе в глотку, прикончить тебя. Такое можно сказать, только если ненавидишь кого-нибудь всеми фибрами души, понимаешь ты или нет?
— Врешь. Нет у тебя никакой ненависти ко мне!
— Тебя дьявол послал, чтоб меня мучить. Что б тебе не уйти, пока я тебя не убил? Неужели ты не можешь проявить человеколюбие и не дожидаться, чтоб тебя убили? Но нет, о нет, ты не уйдешь, ты никогда не уйдешь, ты хочешь, чтоб люди смотрели на тебя и говорили: «Вот многострадальная Стелла, добродетельная жена!»
— Не надо так вести машину, ты ее изуродуешь.
— Машину тебе жалко, а меня?
— Жаль, что я не могу тебе помочь.
— Лучше себе помоги. Ты еще пожалеешь…
— Ты прекрасно знаешь, что я тебя люблю и забочусь о тебе.
— Ах, какая формулировка, какой тон. Тебе надо бы брать уроки женственности.
— Как мне еще формулировать, когда ты так себя ведешь?
— Неужели ты совсем бесчувственная?
— Сейчас да. Я отключила все чувства. Иначе бы заорала.
— Можешь орать, мне это нравится.
— Достаточно и один раз крикнуть.
— Ну признайся, что ненавидишь меня?
— Если я скажу, что ненавижу, это будет конец, в мире больше не будет никакого смысла, одна сплошная тьма…
— Если ты это скажешь, это станет правдой? Значит, это уже правда…
— Нет-нет…
— Давай, навлекай тьму! Она и так меня поглотила. Господи, ты же мне всю душу вымотала!
— Ну так не разговаривай. Попробуй помолчать немного, попридержи свою мерзость в себе. У других получается, может, и у тебя получится?
— Ты-то уж точно свою мерзость держишь в себе, но она все равно воняет, гниет и воняет. Ты кислая, мерзкая, вся прогнившая.
— Заткнись, чтоб тебя!
— Что ты сказала?
— Неважно.
— Что ты сказала?!
— Ты сумасшедший. Ты сходишь с ума от страха, потому что этот человек должен приехать.