— Теперь скажите мне, что видели вы.
— Что ты имеешь в виду?
— Что вы видели, что случилось.
— Было темно… Я видел, как машина вильнула и свалилась в воду.
— Нет, врете, вы этого не видели… а я, что я делал? Машина остановилась на краю, и я вылез. Ради бога, вы это видели? А видели, как я пытался столкнуть ее вниз?
— Нет, — сказал священник, успев спросить себя: какой ответ будет правильным?
— Я пытаюсь вспомнить, — сказал Джордж, — помогите мне.
Он подошел к священнику и взял его за руки у локтей, глядя ему в лицо сверкающими глазами.
— Прошу вас, умоляю, скажите правду, я должен точно знать, что случилось, это важно. Я вел машину… машина подошла к краю и остановилась, и я вылез… да остановилась ли она? Я вылез… что было потом? Я не вижу… я действительно обошел машину и пытался толкать ее? Или я это придумал? Ради бога, скажите мне, я вас умоляю об истине, умоляю.
Отец Бернард невольно отступил, вырвавшись из вцепившихся в него рук. Он сказал:
— Ты выскочил, когда машина падала с набережной. Конечно, ты не пытался ее толкать. Это был несчастный случай.
— Вы уверены, как перед Богом?
— Да.
Джордж не выказал облегчения. Боль исказила его лицо. Он пробормотал что-то вроде «какая жалость», а потом «я совершил нечто ужасное».
— Сядь, пожалуйста, — снова сказал отец Бернард, но Джордж не сел, а подошел к книжному шкафу и повернулся спиной в печальной позе кающегося, что невыразимо расстроило отца Бернарда. Джордж прислонился к книгам и, не отрывая от них лба, качал головой туда-сюда.
— Джордж, ты ведь ничего плохого не сделал Стелле?
Джордж повернул голову вбок и тусклым голосом произнес:
— Стелле? Нет.
Он повернулся к священнику, сунул руку в карман, вытащил что-то, два маленьких белых кусочка, и положил на ладонь. Он сказал:
— Я ее сломал, разозлился, но ее можно починить. Видите, это японская фигурка, из слоновой кости, человек с рыбой, рыбак с корзиной, видите, у него под ногой, и узор складок одежды — голова отломалась, но это можно починить. Все можно сделать, все можно. О, если б вы только знали, как я несчастен, как у меня сердце болит в груди. Все так черно. Такая тяжесть…
Отец Бернард воображал, как Джордж придет к нему, но ничего подобного не ожидал. Он был расстроен, испуган, растерян, не понимал состояния души Джорджа, но был уверен, что обязан немедленно что-нибудь сделать. Отцу Бернарду хотелось бы, чтобы Джордж сел и рассказал какую-то связную историю, потребовал, чтобы с ним поговорили, а не метался по комнате.
Он хотел обрести власть над Джорджем, держать его в объятиях и утешать, но не мог понять, как этого добиться. Он спросил: