Первая и самая разительная перемена в его мнении произошла одним нетрезвым декабрьским вечером. Том с приятелями собирался на «обход» пабов в центре Лондона. Выходя из жилища Тома, они наткнулись на Скарлет-Тейлора. Движимый любопытством и вежливостью, Том, еще едва знакомый с ирландцем, позвал его в компанию. К удивлению Тома, Скарлет-Тейлор согласился и пошел с ними, сохраняя при том молчание и явно погрузившись в собственные мысли. «Обход» предполагалось начать с «Вороного коня» в Сохо, потом через наиболее Разгульные пабы южного Сохо, через Лестер-сквер, по Уайтхоллу и к реке. В пабах, уже разукрашенных к Рождеству, было шумно и людно. Скарлет-Тейлор говорил мало, но, как заметил Том, много пил. Сперва пиво, потом виски. Конечной целью был «Красный лев» на дальнем конце Уайтхолла, но пока компания дошла до «Старых теней», большая часть ее рассеялась, и Тому пришлось пасти своего изрядно подвыпившего соседа. Когда они добрались до «Красного льва», тот оказался закрыт. Том и Скарлет-Тейлор направились к реке, прошли по мосту, потом по набережной. Был прилив, и казалось, что, перегнувшись через перила, можно коснуться воды, которую морщил волнами восточный ветер. Со Скарлет-Тейлора свалились очки, но были пойманы на лету. Спутники пошли обратно по Уайтхоллу, подняв воротники. Том с безоблачным, раскованным дружелюбием подвыпившего человека взял Скарлет-Тейлора за руку, но совсем не обиделся, когда друг, как он теперь о нем думал, быстро высвободился. Затем Том запел, причем довольно громко. У него был скромный, но приятный баритон, которым он гордился и который, когда это не выглядело хвастовством, любил продемонстрировать. Он затянул песню елизаветинских времен: «Она отвергнет — мне не жить; скажу ли ей о том?»[42] На второй строфе Скарлет-Тейлор начал подпевать. Том вдруг оборвал песню и стал как вкопанный, цепляясь за фонарный столб. У Скарлет-Тейлора был восхитительный контртенор.
Когда какой-нибудь неприметный знакомый вдруг оказывается шахматным чемпионом или великим теннисистом, он физически преображается в наших глазах. Так было и с Томом. В мгновение ока Скарлет-Тейлор стал для него иным существом. И столь же мгновенно Том в мыслях принял важное и нужное решение. Он неплохо разбирался в пении, чтобы распознать необыкновенный голос и проникнуться вожделением. Тома кольнул мимолетный, крохотный, но острый приступ чистой зависти, страстное желание завоевать весь мир. Но почти в один миг с узнаванием Том в порыве подлинного сочувствия, какими мы оправдываем свой эгоизм, принял соперника и вобрал в себя, овладев таким образом этим чудным голосом. Том будет безгранично гордиться Скарлет-Тейлором и воспринимать то, что позже назовет «тайным оружием Эммы», как свою личную заслугу. Чувство собственности поглотило и исключило зависть; этот дивный звук и его владелец теперь принадлежали Тому. Так Том легко расширил свое эго или, по мнению некоторых, сломал барьеры своего «я», чтобы объединиться с другим человеком в совместном владении миром; движение к спасению — для Тома простое, а для иных (например, Джорджа) очень трудное.