Финальная часть цикла для многих может стать сюрпризом. И не потому, что писатель не прояснил ряд загадок и не ответил на некоторые вопросы, накопившиеся по мере знакомства с книгами трилогии. Нет, тут фантаст, как всегда, добросовестен. Маски сорваны, карты раскрыты, злодеи наказаны, герои вознаграждены по заслугам. Просто заключительная книга несколько отличается по тональности от предыдущих. Если первые две были наполнены искрящимся весельем, уже ставшей традиционной для Белянина буффонадой, литературными реминисценциями и даже полемикой, то в «Ааргхе на троне» больше серьезности, философских раздумий, юмор приобретает какой-то мировоззренческий оттенок, а буффонада, шутовство переходят на уровень карнавала с его сложной символикой. Это особенно бросится в глаза тем, кто постоянно следит за творчеством астраханского писателя-фантаста.
Основной проблемой книги становится показ великого в малом и ничтожного в большом. Так сказать, переосмысленная тема «слонов» и «мосек». Далеко не всегда лай ничтожных шавок на меланхоличных великанов бывает глупым средством самовыражения. Эти самые моськи порой совершают подлинные чудеса мужества и героизма, восставая против разнообразных гигантов, воплощенных либо в человеческом облике, либо в виде организации или тоталитарного государства в целом.
Данный мотив звучит уже в самом начале повествования, реализовываясь в эпизоде появления в харчевне Трувора строевого мамонта. Эта новая для мира трилогии разновидность животного мира описана с изрядной долей юмора и столь живо, что невольно закрадывается подозрение, что косматому великану предстоит сыграть в романе некую ключевую роль. По мере знакомства с текстом понимаешь, что предчувствия не обманули. Мамонт не раз появляется в узловых сценах, выполняя роль deus ex machine «бог из машины» (лат.), хотя, конечно, рассмотреть в неуклюжем лакомке и выпивохе «бога» может только особо изощренный ум. Лишь в самом конце сочинения выясняется подлинная сущность гиганта, проясняется, кто скрывался в его шкуре. И это открытие становится едва ли не самым наглядным проявлением мотива «слонов» и «мосек». Под личиной боевого мамонта скрывался персонаж отнюдь не гигантского характера. А пока, в харчевне, когда никто еще знает, что лохматый забияка — это заколдованное волшебное существо, перед нами оживает знаменитая басня Крылова. Ааргх и его приятели скачут вокруг гиганта, тщетно пытаясь выпроводить незваного гостя, а тому все нипочем. Комичная сценка словно сошла с настенной фрески из пещеры первобытных людей. От нее веет доисторической магией, древними охотничьими ритуалами. И неважно, каким именно образом была добыта героями эта первая в цепи грядущих битв победа. Главное, что она продемонстрировала потенциальную способность мелких «мосек» к великим делам.