— Ква, — достаточно громко, чтобы его услышал начальник стражи, предостерег Рэнд, недвусмысленно намекая на излишнюю дерзость в поведении. Но храбрый рыцарь даже не дрогнул.
— Позвольте мне самому судить о том, что важно, а что нет, — сдержанно, с сочувствием, но неожиданно твердо ответил Лукас. — Мне жаль, если воспоминания о пережитом неприятны сеорите, но мы должны услышать ее рассказ. Версию участия привидения в преступлении исключать нельзя. Теперь рассказ стражника предстает для нас в новом свете. Я полагаю, что чувствительность сеора Зидара вполне могла быть ориентирована на ощущение потустороннего присутствия.
— Да-да, я все понимаю, — обреченно кивнула Сария, съежившись на краешке дивана.
Хорхес процедил сквозь зубы какое-то ругательство, но ни Альмадор, ни Зидоро его возмущения не поддержали. Жрец что-то утешающе заговорил о милости Зигиты, а магистр извлек из воздуха бокал с темной рубиновой жидкостью и напоил девушку, она покорно выпила и стала дрожать чуть меньше. Видя, как мужчины хлопочут вокруг библиотекарши, Элька подумала с невольной улыбкой, что как бы Сария ни старалась выглядеть взрослой, и Высший Жрец, и Альмадор будут воспринимать ее как ребенка. Мужчины вообще с трудом воспринимают идею о том, что девочка, постоянно крутившаяся под ногами, может вдруг вырасти и стать девушкой. Но сейчас такое покровительственное отношение помогло сеорите прийти в себя.
Глава 16. О практической пользе психологии
— Это случилось вскоре после смерти отца, — собравшись с духом, начала медленно говорить Сария. — Я помогала ему во всех делах, пока он был жив, а потом по распоряжению ее величества Бъянхе была назначена на его место. Однажды ночью мне не спалось, — снова приснился пап, а потом никак не могла снова закрыть глаз, — тогда я решила пойти поработать в библиотеке ночью. Когда вошла, было темно и тихо, я не хотела включать свет во всех залах, думала обойтись настольной лампой, поэтому двигалась в темноте. Каждый угол мне здесь с раннего детства знаком. Те книги, которые меня интересовали, лежали в третьей зале. Я спокойно шла по библиотеке, у меня очень мягкие ночные тапочки из пуха гироко, поэтому шаги почти не слышны. И вот в той самой зале, куда шла, я услышала какое-то бормотание и увидела это: какой-то мертвенно-голубой призрачный свет и в этом неестественном жутком свете — его. Он сидел в кресле у остывшего камина. Я закричала, он быстро обернулся. Помню только темные провалы его мертвых глаз, в которых вспыхнуло яростное черное пламя, а потом темнота. Стражники прибежали на мой крик и привели в чувство. Когда я очнулась, в кресле, конечно, уже никого не было. О, благая Зигита! Не знаю уж, почему, но я, я всю жизнь смертельно боюсь привидений и тогда чуть не умерла от страха. Ну да ведь призраков все боятся, наверное… — у девушки от волнения перехватило дыхание.