Хаким был назначен в расход, но это должно было случиться вовсе не так скоро. Что ж, теперь он скрывается от погони, бросив незавершенную миссию, когда главная мишень еще даже не показалась. Томасон будет в ярости. Пусть так. Он давно готов. Его больше не волнует никто и ничто. Даже сохранность собственной никчемной шкуры. Как только он удостоверится, что Хлоя в безопасности, они могут за ним приходить.
Она была более сильной, более жизнестойкой, чем ему казалось. К тому времени, как над равнинной Францией взошло рассветное солнце, цвет ее лица уже восстановился, и она спала достаточно спокойно. Бастьен держал путь на север, направляясь в сторону Нормандии, затем повернул назад, чтобы въехать в Париж не с юга, а с северо-запада. Этого недостаточно, чтобы оторваться от преследователей, но он рассчитывал, что пройдет еще несколько часов, прежде чем кто-нибудь наткнется на тело Хакима и вычислит отсутствующих.
Он рассчитывал бросить эту машину и угнать другую, чтобы хоть немного замести следы, но ему почему-то не хотелось беспокоить так крепко спящую Хлою. В городе достаточно много мест, где можно спрятать машину, — и надеяться, что удастся продержаться несколько часов. Достаточно, чтобы посадить Хлою на самолет.
Он остановился в маленьком городке на подъезде к столице, не глуша мотор, и зашел в придорожный универсальный магазинчик. Ему повезло: среди прочего там отыскались туфли, по его мнению, подходящего для нее размера, а также диетическая кола и готовые сандвичи, которые по вкусу напоминали картон, но сейчас ему было не до вкусовых тонкостей. Они оба не могли продолжать путь, не поев, хотя он и догадывался, что Хлою придется при этом скрутить и заставить есть через силу. И хотя сцене, мысленно представшей перед ним, нельзя было отказать и своеобразной эротичности, у него и на это не было времени.
Кофе оказался как раз таким, какой он любил, — крепким и сладким, и он вел машину, руля одной рукой, по оживленным утренним улицам Парижа, лавируя среди самоубийственного движения с легкостью маэстро, ныряя и выныривая между грузовиками и такси, точно сидел в седле мотоцикла, и в одном месте даже выскочив на тротуар. Он несся так быстро, что обочины сливались в расплывчатое пятно. Привычные парижские пробки не были для него препятствием, и к тому времени, как благополучно припарковался в подземном гараже отеля, выстроенного в западном стиле, он знал наверняка, что за ним никто не следовал. По крайней мере несколько часов они будут в безопасности.
Это был американский отель, аккуратный, дорогой и ничем не примечательный. Бастьен снимал здесь один из лучших номеров — иногда в качестве укрытия, иногда просто чтобы скоротать время. Насколько он знал, никому не было известно о его существовании, но он знал также, что это ненадолго. Как только его начнут искать, им не составит труда вычислить зарезервированный номер, и на том его везение кончится.