Сержант подошел, улыбнулся и сказал:
— Здрасте.
— Здравствуйте. — Джозеф поднял взгляд и попытался изобразить учтивость. Он был на взводе, нервы расходились. Прошлой ночью его мучили кошмары, снилось, будто он тонет в густой, словно кисель, воде, и его затягивает на дно. Джозеф просыпался, снова засыпал и видел тот же сон.
— Ничего погодка.
— Да уж. — Джозеф мимоходом оглядел сержанта, прикидывая его рост и вес — метра два и килограммов сто, не меньше.
— Так и держи леску, солнышко, — сказал он дочери. Джозеф выпрямился, напряжение сменилось слабостью в коленях. — Слишком не перегибайся, — предупредил он, когда Тари осторожно заглянула за край пристани, чтобы посмотреть на красно-белый поплавок. Шесть мелких и крупных рыбин вились вокруг наживки. Вода была зеленоватой, но чистой, каждый камень на дне просматривался.
— Пап, я рыб вижу!
— Ага, вон они.
Сержант хмыкнул и покачал головой. Он снял очки и зацепил их дужкой за нагрудный карман.
— Любит ребятня рыбачить.
— Ой, не то слово! — Джозеф окинул взглядом живописные окрестности. — У вас здесь, похоже, дел невпроворот, — заметил он с легкой иронией.
— Да не то чтобы. Я тут вроде как на каникулах. Жене отдохнуть надо.
Джозеф вгляделся в большие карие глаза сержанта, в его мягкие и при этом хищные черты, но не смог определить, шутит тот или нет. Если это и шутка, то довольно плоская.
— Поймали чего? — спросил сержант.
— Мы только пришли.
Полицейский следил за тем, как Тари болтает леской в воде.
— Мойвы — тьма тьмущая. Вот там спуститься и хоть пакетом лови, — сказал он.
Джозеф втянул ноздрями воздух.
— Ветра сегодня вроде не будет.
— Ага, только запашок тут не того.
Две чайки у них над головами летели низко, одна за другой.
— Ишь, пир устроили. — Сержант задрал голову. — Эй, куда мой ужин потащили? — Он погрозил чайкам кулаком и посмотрел на Тари. Она заулыбалась и опустила глаза на его широкий ремень с кобурой.
— А у меня детишек нету, — сказал полицейский. — Такие дела. И не рыбачил я никогда. Ни разу. Кто я после этого?
Джозеф не знал, что ответить.
— Тут нерка водится. Скользкая такая. Это я точно знаю. «Нырка» по-тутошнему. Еще селедка бывает. Только ее поди поймай. И окунь морской ходит. Но вы, небось, сами знаете. Скорей русалку встретишь.
— Окуней надо отпускать обратно в море.
— А, так вы в курсе.
— Я инспектор рыбнадзора в Сент-Джонсе, так что не беспокойтесь, правила мы знаем.
— Ну, тогда у вас знаний целое море. В тихом омуте черти водятся, а?
— Наверное, — согласился, смеясь, Джозеф и подумал: «Что бы это значило»?
— Клюет! — взвизгнула Тари, задрыгав ногами. — Папа, папа, я поймала!