Я приходил в книжную лавку каждый день, после того, как потерял работу в жутком 1959 году.
На задах лавки находилась кухонька, где хозяин варил крепкий турецкий кофе в медной джезве. Я пил кофе, читал старые книги и ждал, когда же кончится этот год. Над кухней располагалась маленькая комнатка.
Она выходила прямо в помещение лавки, и вход в нее был задрапирован китайскими ширмами. В комнатке стояли кушетка, стеклянная горка с китайскими безделушками, стол и три кресла. Там же имелась крохотная ванная комната, не больше жилетного кармана.
В один из тех дней я сидел на табурете в книжной лавке и читал странную книгу в форме чаши. Страницы книги были чисты, как джин, и на первой ее странице было написано:
ДЕТКА БИЛЛИ
РОДИЛСЯ 23 НОЯБРЯ 1859
В ГОРОДЕ НЬЮ-ЙОРКЕ
Владелец книжной лавки подошел ко мне, положил руку мне на плечо и сказал:
— Женщину не хотите?
Его голос выражал одну только благожелательность.
— Нет, — сказал я.
— Зря, — сказал он, не проронив более ни слова, он вышел на тротуар перед лавкой и остановил мужчину и женщину, совершенно не знакомых ни мне, ни ему. Несколько минут он говорил с ними, но я не слышал ни слова. Он показал пальцем через стекло лавки на меня. Женщина утвердительно кивнула, вслед за ней и мужчина.
Они зашли внутрь.
Я страшно смутился. Из лавки выйти я не мог, потому что они вошли в единственную дверь, поэтому я решил пойти на второй этаж и запереться в туалете. Я вскочил и стал подниматься по лестнице, направляясь в ванную комнату, но они последовала за мной.
Я слышал, как они шли по лестнице.
Долгое время я отсиживался в ванной, а они все это время ожидали в комнатке. Они молчали. Когда я вышел из ванной, женщина лежала на кушетке, голая, а мужчина сидел в кресле, положив шляпу себе на колени.
— Не обращай на него внимания, — сказала девушка. — Ему это безразлично, он богатенький. У него три тысячи восемьсот пятьдесят девять «роллс-ройсов».
Девушка была очень хорошенькая, тело ее походило на чистую горную реку из кожи и мускулов, струящуюся по скалам костяка и затаившихся нервов.
— Иди ко мне, — сказала она. — И возьми меня, потому что мы оба родились под знаком Водолея и ты мне нравишься.
Я посмотрел на сидящего в кресле мужчину. Он не улыбался, но и печали на его лице не замечалось.
Я снял туфли и всю одежду. Мужчина продолжал молчать.
Девушка повернулась ко мне.
Что я мог поделать, если мое тело было подобно стае птиц, усевшихся на высоковольтный провод, натянутый над миром и ласкаемый облаками?
Я взял ее.
Это походило на растянувшуюся пятьдесят девятую секунду, которая никак не может превратиться в минуту, а когда наконец превращается, чувствуешь себя немного неловко.