С опустошенным желудком ей полегчало, и мой друг отвез ее в Беркли, и она отправила его спать на пол, завернутого в это проклятое одеяло.
На следующее утро он вернулся в Сан-Франциско: деревянный, с похмелюги и такой, блядь, злой, что даже не смыл ее блевотину со своего бампера. Много месяцев он ездил по всему Сан-Франциско, а эта дрянь красовалась на его бампере проданным царством, пока не выветрилась сама.
Наверное, это была бы смешная история, если б не тот факт, что людям требуется чуточку любви, и Господи, как же грустно от того, через сколько говна приходится пройти, чтобы найти ее хоть немного.
Женщины, когда они одеваются утром
Это и впрямь великолепный обмен смыслами, когда женщины одеваются утром, и вот она — совершенно новая, и ты никогда раньше не видел, как она одевается.
Вы были любовниками и спали вместе, и больше из этого ничего не выжмешь, так что ей пора одеваться.
Возможно, вы уже позавтракали, и она нырнула в свитер, чтобы приготовить тебе чудесный голозадый завтрак, шлепая по кухне едва ли не сладостным нагишом, и вы в подробностях обсудили поэзию Рильке,[42] о которой она, к твоему изумлению, кучу всего знает.
Но теперь ей пора одеваться, потому что вы оба выпили столько кофе, что больше не можете, и ей пора домой, и ей пора на работу, а ты хочешь остаться один, потому что тебе надо кое-что сделать дома, и вы вместе выходите наружу на приятную прогулку, и тебе пора домой, и тебе пора на работу, а ей нужно кое-что сделать дома.
Или… может, это даже любовь.
Но все равно: ей пора одеваться, и это так красиво. Ее тело медленно исчезает и так чудесно появляется в одежде. Есть в этом что-то невинное. Она оделась, и начало завершено.
Она не ждала малолетних хэллоуинских попрошаек, поэтому ничего для них не купила. Казалось бы, все просто, да? Отлично, посмотрим, что из этого выйдет. Может оказаться интересно.
Начнем с меня, который отозвался на ее оценку ситуации, сказав:
— Что за черт, купи деткам чего-нибудь. В конце концов, ты живешь на Телеграфном холме,[43] в округе полно детей, кто-нибудь точно забредет.
Я так это сказал, что она отправилась в магазин и через несколько минут вернулась с блоком жевательной резинки. Жевательная резинка, упакованная в крошечные коробочки, под названием "Элегантик", и в блоке их была целая куча.
— Доволен? — спросила она.
Она Овен.
— Да, — сказал я.
Я Водолей.
Еще у нас были две тыквы: обе Скорпионы.
И вот я сел за кухонный стол и вырезал тыкву. Первую тыкву за много лет. У моей тыквы один круглый глаз, один треугольный, и не-слишком-умная ведьминская ухмылка.