Там плыли колбаса и сало,
Меж звезд зажглись окорока,
Там мышь летучая - летала!
Как ангел - крылья по бокам…
А здорово! Все ж там, где отрывается Бережков от побочных вопросов и вспоминает о вопросах вечных, - там не отнимешь у него ни выправки стиха, ни остроты мотива. Ради этого можно принять и «поручика», заскучавшего без «дела», и «штабс-капитана», мечтающего о «сабле наголо», то есть экзотику белой гвардии, а также экзотику белой эмиграции, раскуриваемые «трубки» и «ресторанный напор». А что русский бунт и русская давильня кончаются у Бережкова одним и тем же мотивом: «…и деньги за это получат », - так деньги же нарисованные.
Меж тем, нарисованное бывает необходимо, когда не прощупывается реальное.
Куда деваться в безвременье человеку, у которого - реальный характер бойца, бунтаря, рубаки, мамайского хана? И что он в конце концов обретет, если мечты его осуществятся?
Как что? Техасы-мокасы… Для непосвященных объясняю: это кодовые ценности доджинсовой эпохи: узкие штаны и остроносые ботинки. Да, «чуть не забыл»: еще будет нужен плащ-болонья. Но на него не хватит денег.
Мне продать бы все песни по нормальной цене,
И пускай они больше не вернутся ко мне…
Я не спел так, как думал, да и думал не так.
Мое солнце на небе - размером с пятак.
Песня - 1983 года. Еще немного - и продать можно будет все, что угодно.
А брокеры тебя обуют!
А дилеры тебя разденут!
Чем это кончится, мы уже догадываемся:
Но денег так и не дадут…
Может, все-таки по примеру книжного мышонка Аввакума вглядеться в небо? Не бывает же так, чтобы талант не искал просвета! Талант в известном смысле - это и есть поиск просвета. Поднимем же головы от мокасов!
Мой близкий небосвод! Лишь путь свой прошагав,
Узнал, что не вернуть мне мягкость тонких трав -
Первоначальное, как яблоко в раю…
Но здесь, на высоте, я слышу кровь свою.
В мире перевернутых ценностей «небо» может оказаться и под ногами. Надо только сломать гудрон, которым скована трава, первоначальная, как истина. Искушенные филологи могут усмотреть здесь очередную ироническую перекличку, ну, кажем, с Уитменом. Я склонен видеть другое. До сих пор мы вместе с Бережковым осознавали «рай» - несбыточный, обманный, лживый. Теперь перед нечто осязаемое, непреложное, данное «в ощущениях». И это - «ад».
Я - окраина Каина.
Сорняки мои предлагаемы,
Из цветков их попробуй отвар.
У хибар моих трубы отваливаются,
Но корнями взломано зло мое -
В трещинах тротуар…
Между рельсов - трава
Из провалов булыжных
Да пыль в растопыренных лопухах