Там было кого призывать: 1,5 млн человек 1905–1918 г. р., не попавших под 1-ю военную мобилизацию (уклонились от призыва или сам военкомат исчез раньше, чем успел разослать повестки); 3,6 млн мужчин 1890–1904 г. р., оставленных и/или оставшихся на оккупированной территории к моменту объявления 2-й волны мобилизации (август 41-го). Не известное точно число подростков, достигших к 1944 г. призывного возраста. И еще по меньшей мере 1–1,5 млн «окруженцев», дезертиров, «отставших от своей части» и т. п. Теоретически все эти люди должны были существовать и после прихода Красной Армии прибыть к вновь организованному военкомату.
Практически все было гораздо сложнее — очень не просто было мужчине призывного возраста пережить три года оккупации. Слишком много вопросов вызывал он у немецких властей: если бывший военнослужащий Красной Армии — то почему не в лагере для пленных? Если партизанский разведчик — то почему еще не арестован? Уклонился от призыва — или оставлен органами НКВД для организации диверсионной работы? Лояльность по отношению к «новому порядку» приходилось доказывать.
Каждый доказывал по-своему. 511 тыс. советских людей работало на железных дорогах — тех самых, которые периодически взрывали советские партизаны. Сотни тысяч пошли на службу в организованные оккупантами полицейские батальоны, казачьи полки, отряды «местной самообороны», всевозможные «национальные» вооруженные формирования. Так, только в составе печально-знаменитой Русской освободительной народной армии (позднее «освободительная армия» была преобразована в 29-ю дивизию СС) Б. Каминского против партизан на Брянщине воевало более 10 тыс. человек. И если тех, кто с оружием в руках воевал на стороне гитлеровцев, было все же относительно немного, то гораздо большее число бывших советских граждан сумело «подсуетиться по мелочи»: кто-то без лишнего шума донес на соседа, кто-то помог немцам найти спрятавшуюся в подвале еврейскую семью. Кто-то и вовсе никого не предавал и не доносил, напротив — с риском для здоровья и жизни грабил опустевшие квартиры, вступая при этом в ожесточенную схватку с другими мародерами…
Жизнь под немецкой оккупацией (если это можно было назвать жизнью) быстро заставила забыть «Катюшу», «Три танкиста», «Если завтра война» и прочие замечательные советские песни. Новые понятия были гораздо проще: «Человек человеку — волк», «Умри ты сегодня, а я — завтра». И диалектику теперь советские люди «учили не по Гегелю» — начиная с середины 1943 г. начался массовый переход «полицаев» на сторону партизан. Настолько массовый, что 7-тысячная «русская национальная бригада СС» под командованием Гиля-Родионова превратилась в «1-ю антифашистскую партизанскую бригаду», и к лету 1944 г. четвертую часть всех партизан Белоруссии составляли бывшие «полицаи» и «добровольцы» вермахта.