Месяц спустя, в конце лета, метрика эта оказалась в руках суровой старухи... Хотя, собственно, какая она была старуха: и пятидесяти нет! Однако тяжелая работа, постоянные невзгоды да две смерти, обрушившиеся на нее в последнее время (умерли муж и младшая дочка), преждевременно состарили ее.
Ольга Трофимовна Птицына, мать покойной Варвары и бабка Варвары новорожденной, была единственной близкой родственницей девочки, изъявившей желание взять ее на воспитание. Ольга Трофимовна горевала о судьбе Варечки – младшую дочь она любила особенно, души в ней не чаяла и, когда узнала, что Варечку отдали под суд, обвиняя в убийстве, каждый день по три раза в церковь ходила, молилась, свечки ставила, у Николая Угодника выпрашивала снисхождения и защиты. Но все без толку: отправили любимую дочку на каторгу в Сибирь, а теперь такой вот подарок – внучка!
Старшая дочь Ольги Трофимовны, Анфиса, узнав о том, что стала теткой при столь пикантных обстоятельствах, заявила:
– Матушка, к чему вам девчонка? Подумайте сами, уж и так позора предостаточно, что Варька отравила своего богатого любовника, а тут еще и дочка, вне брака рожденная. И от кого она ее только прижила, дура? Небось от какого-нибудь охранника или, не дай бог, от убийцы или мошенника!
Но Ольга Трофимовна свою дочь от первого брака считала ехидной и завистницей – вся уродилась в покойную свекровь, та тоже обо всех гадости говорила и чужому счастью никак порадоваться не могла. Птицыну занимал вопрос: кто же в самом деле является отцом ее внучки? Хоть образования у Ольги Трофимовны не было, всю жизнь поломойкой проработала, но голова у нее быстро соображала.
Девчонка появилась в срок, значит, Варя забрюхатела, сама того не подозревая, в ноябре 1916-го. Как раз в то время ее и арестовали, и под суд отдали, а значит... значит, отцом малютки, по всей вероятности, является покойный Левандовский, зять самого Беспалова. Варюшка-то была девицей романтического склада, или, как говаривала ее старшая сестрица Анфиса, ротозейка пришибленная. Еще бы, кто, кроме Вари, мог польститься на обещания молодого миллионера и решить, что он со своей женой, пускай и покалеченной, разведется и с ней законным браком сочетается? Больнее всего Ольге Трофимовне было осознавать, что дочка до последнего запиралась. Нет бы ей покаяться принародно, на колени упасть перед судом, слезу пустить, заголосить по-бабьи – глядишь, тогда бы и приговор оказался помягче. Но Варька всегда такая была – гордая и упрямая, в отца своего покойного пошла. Вот и очутилась на каторге. Теперь, полгода всего прошло, и умерла.