Веселовский снова усмехнулся, вспомнив недавние события.
Фаина умела творить чудеса, постаралась и на сей раз. У нее имелась старинная подруга, начальник одного из загсов Москвы, и та в два счета устроила брак между ним и находившейся под кайфом Светланой. Документы девицы обнаружились у нее в кармане джинсов (наверняка носила всегда с собой по приказу папочки, чтобы милиция, если вдруг заметет, сразу поняла, с кем имеет дело). Обтяпать все было проще пареной репы: Светлана за шприц с героином поставила свою корявую подпись под нужными документами, а в качестве свидетеля выступили сама Фаина и бородач в фиолетовом костюме, то ли поэт, то ли художник. Знакомая Фаины шлепнула в паспорта штампы, выдала свидетельство – и дело было сделано. Оригинал свидетельства о браке Игорь отдал верной проректорше, а о пленке с признаниями Светланы, как и о копиях, которые надлежало разослать журналистам, он, конечно, сейчас наврал: на их изготовление элементарно не хватило времени. Но вся прелесть ситуации заключалась в том, что генерал Белокопытов не имел об этом понятия! До того, как отвезти Светлану, ставшую ему законной супругой, к Андрею Ильичу, Игорь знатно отблагодарил Фаину Григорьевну – прямо у себя в раскуроченной ванной...
Белокопытов с шумом выдохнул и заявил:
– Брак будет немедленно аннулирован, уж я позабочусь!
– Что будет походить на неуклюжую попытку замести следы, – спокойно парировал Игорь. – То есть все будет выглядеть так: узнав о том, что земля горит у вас под ногами, вы пытаетесь вывести из-под удара себя и свою дочку. Поймет ли это ваше начальство и люди в правительстве и президентской администрации, папа? Может, вам и сойдет с рук, а может, и нет. Кто знает, кто знает...
Генерал прошелся по ковру, взглянул на спящую дочку. Он размышлял. Игорь нарушил тишину первым:
– Разрешите внести предложение, папа. Думаю, оно устроит не только меня, но и вас. Мы ведь теперь, можно сказать, представители одной дружной и крепкой семьи, а негоже зятю сидеть в тюрьме. Ведь в вашей власти положить конец уголовному преследованию моего банка. Кто-то, так и быть, должен понести заслуженное наказание, и пусть этим кем-то станет Вадим. А я, его партнер, ни о чем, конечно же, не знал. Так что Батышев отправится в лагерь, а мы с вашей дочкой заживем припеваючи.
Андрей Ильич исподлобья посмотрел на новоявленного зятя и процедил:
– Ты предлагаешь мне сделку?
– Да, папа, – просто ответил Игорь. – И вы на нее согласитесь. Ну сами посудите: зачем вам скандал? Ваше имя все равно окажется вымаранным, а, как говорил великий немецкий поэт Гете, от клеветы всегда что-нибудь да остается. Вадима мы назначим козлом отпущения, а я стану единовластным хозяином банка. Обещаю, уж я позабочусь о том, чтобы ваша дочка и моя жена более никогда не притронулась к наркотикам. Ведь лучше такой муж, как я, чем какой-нибудь обкуренный студентик или металлист-сатанист? Так ведь, папа?