– Значит, мне надо только принять его извинения, и все?
К ним подошел секундант и заявил:
– Прошу вас подвергнуть тщательному осмотру шпаги для дуэли.
– Какие шпаги, какая дуэль? – залепетал Василий. – Произошло ужасное недоразумение, я здесь, чтобы принять извинения генерала...
Заслышав его слова, Полянский бросился на младшего Беспалова, и Алексей с полковником-секундантом с огромным трудом удержали его.
– Сопляк, трус, идиот! – кричал Егор Дмитриевич. – Какие, к чертовой матери, извинения? Причем от меня! Да если ты сам будешь на коленях умолять меня о прощении, я не отменю дуэль! Что, испугался, мерзавец, поджилки трясутся, умирать не хочется? Всюду прикрываешься своим богатым папашей, а сам дрейфишь!
Лицо Василия побелело, он воскликнул:
– Сударь, прошу вас немедленно замолчать и прекратить оскорблять моего батюшку!
– Твой батюшка – прохвост, вор и мошенник! – кричал разошедшийся генерал. – Виселица по нему плачет! Ну что, мы так и будем стоять без дела? Где шпаги? Ты, нахал, хочешь драться до смертельного исхода – так тому и быть!
– Но при чем тут шпаги, я выбрал пистолеты... – вскинулся было удивленный Василий, но Алексей, вложив в его трясущуюся руку шпагу, прошептал:
– Нет времени на разговоры! Ты же видишь, надо отстоять свою честь и честь Афанасия Игнатьевича.
Минутой позже Василий был мертв. Поединок более походил на расправу: Полянскому ничего не стоило выбить из рук Беспалова-младшего шпагу, а затем со всей силы воткнуть ему в грудь клинок. Василий, охнув, упал на колени – шпага, пронзив его, вышла из спины. Молодой человек по-детски распахнул глаза, попытался что-то произнести, но на губах у него запузырилась кровь. Василий повалился боком на снег, превращая его из белого в красный.
Генерал Полянский, даже не взглянув на поверженного противника, отошел в сторону и закурил трубку. Около Василия суетились секундант генерала и врач. Алексей стоял в стороне, сразу поняв, что удар смертельный. Так оно и оказалось: было задето сердце – и молодой человек скончался меньше чем за десять секунд.
Весть о кончине на дуэли младшего сына потрясла Афанасия Игнатьевича, спешно приехавшего с Урала. Он долго рыдал у гроба Василия, стоя на коленях, а Алексей, наблюдая за этой, с его точки зрения, плебейской сценой, только кривил губы. Беспалову он выложил заранее продуманную версию – Василий рвался в бой, но удержать его было невозможно.
Беспалов, похоронив Василия, впал в ступор, отказался заниматься делами, проводил большую часть времени у себя в комнате, окна которой были занавешены, и напивался. Алексей же, наоборот, углубился в дела империи тестя, сумев получить от него генеральную доверенность. Он был доволен: осталось немного – подождать, пока черная тоска окончательно не сожрет Беспалова и тот не решится на самоубийство или не сопьется до смерти.